Брем прочистил горло, и я снова подняла на него глаза.
— О чем задумалась, красавица?
Я вздохнула, и даже воздух, проникающий в легкие, имел привкус сексуальности и дарил ощущение ласки. Я избегала прямого взгляда, но не могла не задать давно мучивший меня вопрос:
— Что ты во мне нашел, Брем? В самом начале? Почему я? Почему ты писал эти записки?
Я впервые осмелилась заговорить об этом.
Почему я?
Чем я заинтересовала такого мужчину? Когда он обратил на меня внимание? Почему решил, что желает именно меня? Почему умолял: будь моей?
Брем отпил кофе.
Ставя стаканчик обратно на стол, он все еще улыбался.
— Какие записки?
— «Валентинку».
— «Валентинку»?
— С текстом: «Будь моей».
Он встряхнул головой. Его улыбка чуть поблекла. Он глянул на золотой «ролекс» и, обернувшись через плечо, сверил время по часам на стене.
— Ты уж прости, детка, — произнес он, обращаясь к часам, — но я не посылал тебе никаких «валентинок».
— А остальные записки? На желтой бумаге?
Он снова повернулся ко мне, и мне показалось, что смущение на его лице борется с искренней озадаченностью.
— Знаешь, моя сладкая, я, честное слово, не больно-то силен в писанине. Хотя идея мне нравится. Жаль, что я сам до нее не додумался.
Я вытаращилась на него.
Он снова взглянул на часы.
На широкий, сверкающий золотом циферблат.
Он говорил, что это подарок. Мать перед смертью подарила их ему.
Я поморгала глазами:
— Так это не ты писал записки?
Мой голос звучал хрипло. Я откашлялась, но что-то мешало в горле — пыль или пыльца, что-то мелкое, что витало в воздухе и забивалось в рот.
Он пожал плечами:
— Значит, кто-то писал тебе любовные записки?
По его лицу пробежала неясная смутная тень. Досада? Ревность?
Я дотронулась до своей шеи:
— Я ведь думала, это ты. И поэтому…
— Ну, — ответил Брем, откидываясь на спинку стула. — Думаю, вы связались не с тем парнем, миссис Сеймор. Наверное, надо поискать получше. Я всего лишь механик. И не пишу стихов.
— Шерри!
Я обернулась.
К нам шла Аманда Стефански. На ней было пестрое оранжевое платье — по-моему, слишком прозрачное. Оно делало ее похожей на абажур гигантских размеров, но взгляд Брема метнулся к ней, пробежал от талии к груди, потом к шее. На лице появилась полуулыбка. Я не могла оторвать от него глаз, хотя понимала, что должна смотреть на Аманду.
— Брем! — сказала я. — Ты знаком с Амандой?
Он встал и протянул руку:
— Нет, мы не знакомы. Хотя я видел вас много раз. Очень рад, что нас наконец представили друг другу.
Ее радость показалась мне преувеличенной. Завиляла хвостом, как щенок, желающий понравится. В то же время Аманда выглядела смущенной и поспешила перевести взгляд с Брема на меня. Я тоже встала и, обращаясь к Брему, сказала:
— Нам с Амандой надо поговорить. Приятно было повидаться, Брем.
— Да что вы! — воскликнула Аманда. — Я вовсе не собиралась вам мешать. Увидимся позже, Шерри! У тебя в кабинете, наверху. Хорошо? — Она отступила и помахала рукой. Затем повернулась к Брему: — Очень рада с вами познакомиться!
— Нет, это я рад познакомиться с вами, — ответил он.
Он смотрел ей в спину, пока она стремительно удалялась, а я смотрела на него. Потом мы поднялись, глядя друг на друга. Я сжимала в руке стаканчик кофе. Брем оставил пустой стакан на столе. Он нагнулся и сказал мне на ухо:
— Ты лучше не ищи этого другого парня, детка. Помни, что ты моя. — И подмигнул мне: — Увидимся вечером.
Поджидая Аманду, я слушала, как колотится у меня сердце, — оглушительно, как будто кто-то бил о стену. Дел скопилось невпроворот — поставить оценки за письменные работы, заполнить формы, ответить на поступившие звонки, составить расписание, но я никак не могла заставить себя начать хоть с чего-нибудь. Не желала я этим заниматься. Работа представлялась мне бессмысленной — настоящий сизифов труд. Сколько усилий я трачу, чтобы вкатить камень на гору, и зачем? Чтобы потом наблюдать, как он катится вниз по склону, состоящему из таких же камней. Я хотела совсем другого — оказаться в своей квартирке с Бремом. Или дома — с Джоном. Или с Чадом в кинотеатре. А еще лучше — в парке, где мы много лет гуляли, пока он был маленький, и куда впоследствии ни разу не ходили. Я до сих пор помнила, как он высоко взлетал на качелях, бросая вызов силе притяжения и приводя меня в ужас. Я включила компьютер. Открыла электронную почту и написала: