— Понимаю. Страшная у вас какая-то сказка. Я бы так не смогла — чудовище полюбить. И ведьма какая-то неправильная. Совсем непонятно, за что она его заколдовала.
Мороз встал.
Сначала сам встал, а потом и меня на ноги поставил. И ведь вижу, что злится, а на что? Совсем непонятно. Прямо как в сказке.
— У тебя муж есть? — вдруг спросил он у меня.
— Конечно есть. Я же говорила, — покрепче завернулась я в одеяло, а то кусочек сорочки видно было.
— А дети откуда берутся, ты знаешь? — задал он следующий вопрос.
— Конечно, — кивнула я, на всякий случай сделав шаг назад и потянувшись к сковородке. — В капусте находят.
— А если зима? — процедил он сквозь с силой сжатые зубы. Показалось или у него веко дернулось?
— А если зима, то в сугробе!
Дверь захлопнулась раньше, чем я все-таки схватила сковородку. И чего это он такой нервный?
3
Глава 3
Главное, совершенно непонятный человек!
То приходит, то уходит, сказки рассказывает страшные да всё ко мне приблизиться пытается. Обещал свободу и замок, а ведь не похож на богача! Собака эта ещё… Прямо как хозяин: ночью есть, а днём бегает где-то. Только хозяин наоборот: бегает по ночам. Охотится, что ли? Вроде как с собаками принято охотиться. Да и что ночью поймаешь-подстрелишь, не видно ж ни зги! Смен, одно слово.
Одна радость – платье вконец высохло, и я облачилась поспешно, чтобы снова не быть захваченной врасплох. Вечерело уж, и я не знала, кого ждать. Аль Мороза, аль псину егошнюю. А ведь одеялко-то постирано, неужто снова завоняется собачьей шерстью мокрой?
Жаркое пришлось вынести на мороз, поставить повыше, чтобы волки не сожрали. А заодно принесла в дом странные блюда Мороза, те, которые прозрачной тканью гладенькой облеплены. Ух и замёрзли они, до каменного состояния!
Поставила в предпечье, чтоб отогрелись, да самовар сунула в печь. Чаи гонять – это я люблю! А в хижине Морозовой и травки есть, и чайный лист дорогой сушёный нашёлся в коробе. Только, значится, завела чай, только присела к столу, в блюдце налила из чашки, чтобы остывало, – и, конечно же, тут как тут явилась собаченция.
Ворвалась в дом, спервоначалу на меня прыгнула лапами заснеженными, да у меня не забалуешь! Сбросила животину на пол и крикнула сурово:
– А ну! Шать отсюдова!
Собака села, с удивлением глядя на меня выпуклыми умными глазищами, а потом к печке. Ах ты, вредитель! Глянь – зубами хватает заморские тарелки мягкие! И фырчит, головой трясёт, будто отплёвывается!
Я к псу, тарелки отобрала. Ой, мамушки мои, что ж творится! Ткань вся на нет сошла, тарелка поплыла, словно снег на солнышке, совсем бесформенная стала… И вонь прямо в нос ударила. Как же так-то? И холод гадость не убил? Неужто испортилось?
Глянула осторожно на собаку. А этот поганец на пол повалился и давай кататься с боку на бок, взрыкивая и фыркая. Ну чисто ржёт-хохочет!
– Вот я тебя! – пригрозила собаке и склонилась над останками диковинной еды. Эх, как же так вышло? Как греть эту пасту-шмасту с дарами морскими, ежели печкиного жара не выдержала?
Провозилась я с блюдами незнакомыми чуть ли не до полуночи, выгребая нетронутую серединку. Попробовала, конечно. Вкусно, аль всё не то! Я лучше-то приготовлю, ежели мне дать такие продукты. Пасты-шмасты раньше не видала такой, но матушка говаривала, что женское дело такое – подсмотреть да научиться. Да так научиться, чтоб лучше выходило!
Остатки бросила собаке, только та есть не стала, сидела и смотрела на меня с обидой в глазах. Вспомнились слова Мороза про помои и собаку. Глянула я на животину и рассмеялась сама себе. Стул отодвинула и жестом пригласила пса:
– Коли хочешь есть как человек, сядь за стол!
Недоразумение это только хрюкнуло, а потом встало передними лапами на стул, подтянулось грациозно и взобралось целиком. Я упёрла руки в бока и покачала головой:
– Ла-адно, ты победил!
Остаток вечера мы провели, поедая заморские кушанья и мило беседуя. Впрочем, тихо сама с собою я вела беседу-монолог, а пёс внимательно слушал обо всех моих женских бедах.
И на мужа пожаловалась – что замок мой захватил, женился, даже пояс не снял и не собирался вообще, ведь ключ искать – это надо за тридевять земель топать не пойми куда, а у новоиспечённого короля колики и ревматизм.
И на падчериц поплакалась – я к ним со всей любезностью, вечно угодить старалась, а эти две высокомерные фифы только носы воротили, всё им не так и не эдак. И прислугу обсудила во всех подробностях – совсем меня уважать перестали и слушаться, подлизы и прилипалы мужнины…