Ему становится хуже, и это так его бесит, что он чуть ли не кричит.
- Все в порядке, это всего лишь температура!
А сам уже держится за стену.
- А для тебя, дорогой мой, ничего хуже и нет. – напоминает Ангелина, пытаясь поддерживать его за плечо. – И за руль ты не сядешь.
Леха стонет. Ему плохо и физически и морально, он проклинает всех на свете. Не представляла, что парню так тяжело просто признать, что он заболел. Что за глупость, как маленький.
Начинаем выяснять, кто отвезет семейство Воронцовых домой и приходим к выводу, что единственный человек, не потреблявший сегодня алкоголь – это я. Да я и не против. Быстро накидываю бомбер и выхожу за всеми. Благо опыт вождения лешкиной машины у меня есть. Только вот как я потом попаду домой? Без разницы. Сейчас, главное, помочь моему мальчику…
Лехе по дороге становится еще хуже. Только при помощи нас он дошел до квартиры, свалился на кровать и отключился. Ангелина сразу притащила градусник.
- Поставь, я пойду жаропонижающее поищу.
Я осталась с ним одна. Сижу, поглаживаю его, успокаиваю напряженные от озноба мышцы. Эти спазмы гуляют по всему телу, заставляя и меня вздрагивать от страха.
Достаю термометр и чуть ли не матерюсь.
- 39.9. – сообщаю его маме, когда она пришла.
Не удивительно, что его так колбасит.
- О, Боже… - вздыхает Ангелина, – наверное, скорую нужно вызывать.
- Все так плохо?
- Да, если у этого человека поднимается температура, сбить ее не представляется возможным. Как же я намучилась с ним в детстве! Он так редко болеет, но уж если заболел, то все… конец света.
- Вы меня пугаете. – честно шепчу я, глядя, как Леха периодически открывает и закатывает глаза.
- Нужно его разбудить.
- Это, кстати, тоже нелегко. – делюсь информацией, которой располагаю я.
Тут же замолкаю, сообразив. Мы пытаемся его разбудить, чтобы дать таблетку. Да и вообще, консультация врача нужна, как никак. А единственный врач здесь он и есть.
Кое-как скормили ему лекарство и сели ждать действия.
Мы все же вызвали неотложку, так как от парня не добились никаких вразумительных ответов.
Приехали врачи. Их измерения показали уже 40 градусов. Никаких других симптомов они не нашли. Сделали укол, железно пообещали, что в течение получаса жар спадет и со спокойной совестью уехали.
Ангелина заметно нервничала. И чуть позже я поняла, почему. У Лехи начиналась лихорадка. Бред. Я никогда не знала, что это выглядит так страшно. Парня трясло, корежило от боли, он что-то бормотал и закатывал глаза. Никогда мне не было так жалко взрослого мужика.
- Это что, всегда так? – спрашиваю я у Ангелины.
- Да. Он очень тяжело переносит высокую температуру. Иммунитет сильный, и сбить ее неимоверно трудно.
Леха снова начал разговаривать. И я пытаюсь разобрать, что он пытается донести. Но это какие-то обрывки, фразы, медицинские термины вперемешку со стонами. Мне кажется, что просит нас помочь ему, а мы не можем. Он даже сказал название препарата, но мы не знаем, что это такое. И я чуть не плачу. Ангелина меня успокаивает.
- Дочка, ты что, никогда не видела лихорадку?
- Нет. Не приходилось!
- Это бред, не пытайся понять.
Женщина была во всем права. Ни таблетка, ни укол не помогали. Температура только повышалась. Алексей все так же метался в горячке. Не могу больше слушать его ахинею про оперблок, какие-то реакции и еще что-то. Бедный мой. И тут среди неясных стонов отчетливо слышу его шепот «Вика… Вика».
Мне не показалось. Он назвал мое имя.
- Я здесь, милый. Все хорошо, скоро тебе станет лучше. Потерпи. – я глажу его волосы, лицо, грудь, только бы он чувствовал, что я рядом.
Слезы текут из глаз, толи от сострадания, толи просто расчувствовалась, что он позвал именно меня.
-Ну все, придется принимать экстренные меры. – тоже не выдерживает Ангелина Альбертовна. – Викуль, поможешь мне?
- Конечно!
- Нужно его раздеть.
Мы вместе стягиваем с него футболку. Парня начинает трясти еще больше.
- Не думала, что снова придется это делать. Последний раз такое было лет пятнадцать назад. – тихо рассказывает мне Ангелина, пока мы освобождаем его от одежды.
Она бодро взялась за его ремень, но потом застыла, прикидывая, что перед ней уже не десятилетний мальчишка.
- Наверное… лучше это сделаешь ты? – сомнительно спрашивает она меня.
Оставила меня раздевать его, а сама убежала за нужным реквизитом.
Я расстегиваю его ремень, стаскиваю джинсы. Вот что я за человек?! Отвратительное, мерзкое создание. Даже теперь не могу не насладиться этим моментом. Этим видом. Его почти обнаженного тела, которое так характерно вздрагивает. Ну не могу не любоваться, хоть убей меня.