От холода, или от манимпуляций, но Леха открывает глаза, видит меня, старательно стаскивающую с него штаны.
- Кораблева, а ты не обнаглела? Узнаю свою ненасытную стерву… – еле различимый стон.
- Заткнись лучше и пей воду.
Бросаю джинсы и сую ему чашку с раствором, приподнимаю голову. Хорошо хоть не при маме это все.
Он делает глоток и снова отключается.
Тетя Лина прибежала с двумя большими чашками, водкой и полотенцами.
Одно маленькое полотенце намочила чистой холодной водой, дала мне.
- К голове.
Я, как военная медсестра, инстинктивно складываю мокрую ткань вчетверо и прикладываю к его лбу.
Вторым полотенцем с водкой начинаю обтирать его торс. Ангелина занимается ногами.
В четыре руки мы быстро закончили. Надеюсь, поможет.
- Повторим через пять минут. – говорит мама.
- Хорошо. Так вот от кого у Лехи способности к медицине. Быстро вы… это все. – улыбаюсь ей.
- Да он нас убьёт за это. Ненавидит такие вещи. А вот что делать, когда ничего больше не помогает?
Когда кожа высохла, мы снова обтерли все тело Лехи. Кажется, температура начала спадать.
Мы, уставшие, сели. Выдохнули. Тут Ангелина Альбертовна тепло посмотрела на меня.
- Спасибо тебе, дочка. Я бы одна с ума сошла. А папаша его, подвыпил и спать завалился, ему и горя нет! Хорошая ты.
Я польщенно шмыгнула. Как она меня называет – дочка… Ко мне даже родная мама редко так обращается. И сейчас она устало смотрит на своего сына, укрывает его влажным полотенцем. А сама еле стоит от изнеможения. Все таки не молодая, да еще после такого бурного по их меркам вечера.
- Вы очень устали, отдохните. Я посижу с ним. – обнимаю ее за плечи.
- Да, вроде даже давление поднялось. Пойду померю и прилягу.
Она удалилась, а я села рядом с Лехой. Разглядываю его в полумраке. Прислушиваюсь к дыханию. Он успокоился, просто спит, обессиленный после лихорадки. На лбу проступили капельки пота. Я аккуратно стираю их влажным полотенцем. Меня охватывает нежность. Это последняя возможность побыть с ним, поласкать взглядом, даже дотронуться. Мягко убираю его мокрые волосы назад. Несколько раз прочесываю их пальцами, как делала, когда он выходил из душа.
И жадно разглядываю его лицо. Это бледное освещение, его вид, нездоровый румянец, устало опушенные ресницы, сбивчивое дыхание. Мое сознание бессовестно подсовывает лучшие эпизоды наших встреч, как будто специально мучает воспоминаниями. Мой красивый мальчик, как же мне не хватает его. Провожу по его груди к плечу. Кожа уже холодная. Измеряю температуру. Все хорошо, почти 38. После сорока с половиной это кажется благословлением. Я убрала мокрое и теплое от его жара полотенце, укрыла парня тонким покрывалом. Милый мой, отдыхай. Посижу еще немного, если температура не будет больше подниматься, поеду домой. Скорее всего, прореву, как дура, всю дорогу. Потому что невозможно принять мысль, что он больше мне не принадлежит.
Только я поднялась, он открыл глаза. Сонные, но уже совсем ясные.
- Тебе лучше? – шепчу.
- Да.
- Все же нужно выяснить, что с тобой. Что-то болит? Или вирус?
- Я прекрасно знаю, что со мной. Не бойся, не заразишься. Это тепловой удар.
- Где ты умудрился получить тепловой удар?
- Я работал две смены подряд, почти не отдыхал, а потом уснул в машине. Пока ждал Костю. Друг задержался, разбудил меня только через пару часов.
- Еще и ехал за рулем!
- Думал, что все прошло. Но коньяк выпил, и хуже стало, нельзя было. Просто жесть.
- Ужас, Лех. Это ведь опасно.
- Все в порядке. Ты же мне оказала первую помощь, Вика.
- Мы с твоей мамой.
- Как она?
- Отдыхает. У нее давление поднялось. Ты нас напугал.
Он вздыхает, как будто проклиная себя за глупость.
- Ничего не помню.
- Естественно. Температура почти до 41.
Мы разговариваем совсем тихо, шепотом, и от этого становится так хорошо на душе, что я невольно улыбнулась. Грустно, сдержанно, но ласково. Ведь он так спокойно разговаривает, не жжет меня глазами, не издевается. И он вдруг тоже ответил мне еле заметной улыбкой. Это самое приятное, что случилось в моей жизни в последнее время. Дико захотелось его поцеловать. Легко коснуться его губ, или щеки. Ведь так люблю его, что дыхание останавливается, лишь бы продлить этот момент. Но я могу только потрогать его лоб, убедиться, что спал жар. И Леха поймал мою руку. Плотнее прижал мою ладонь к своему лбу.
- Прохладная… - выдыхает он с облегчением, закрывая глаза.
Потом переворачивает мою руку другой стороной ладони, потому что та быстро нагревается.
Я двигаюсь ближе к нему, отдавая вторую руку. Накрываю его горячий лоб уже двумя руками. Он открывает глаза и просто смотрит на меня.