— Чтобы жизнь свою спасти — пришлось ему убегать. А если бы ты не брыкалась, то и тебя с собой ещё тогда бы взял. А на утро бы с дарами пришёл к твоим родителям. Да только из-за твоего упрямства, пришлось всё иначе делать, да ещё и второпях. Мы сегодня уплываем. Так что смотри сама — останешься, будешь одна, а пойдёшь с нами, будет у тебя муж, который жить без тебя не хочет.
После слов Атли тональность взглядов присутствующих резко поменялась. Особенно у отца Катарины.
— Постой-постой, — Матвей аж всем корпусом повернулся к дочери. — Это ж может ты уже и брюхатая?
— Скорее всего, — подлил масла в огонь родительской растерянности Атли. — И Хьярти будет ребёнку очень рад.
— Тогда и думать нечего, — постановил Матвей. — Иди, дочь, собирайся. Раз берут замуж, пойдёшь без разговоров.
— Что, решил меня продать? — явно от клокочущей в душе обиды, Катарина начала глупости болтать. Тем более, что отец её очень уж пристально на сундучок с выкупом смотрел.
— Вот дурная, — покачал головой родитель, бросая извиняющий взгляд на викинга. — Наперёд не смотрит. И всё же Катарину можно понять. Предлагаю сделать так…
Глава 8. Нежелательная встреча
— Давай, жена, складывай все украшения обратно, в ларец, — потребовал лесник после того, как высыпал содержимое сундучка, привезённого викингом, на стол.
Женщина, вроде и не перечила, но делала всё медленно, рассматривая каждое украшение, и над каждым из них вздыхала так, словно это её драгоценности, и она их буквально от сердца отрывает.
Тилии очень хотелось подойти и помочь с явно трудным для матери Катарины делом. По её прикидкам, ещё с полчаса, и начнёт светать, а там и деревня проснётся — как тогда тихо и незаметно уйти? И ладно бы только одна она с Атли уходила, на это многие бы просто закрыли глаза — мало ли куда знахарке надо, и кого за ней прислали. А насчёт Катарины сразу вопросы возникнут. И задать их не постесняются.
— Ну что ты их всё к себе прикладываешь? — муж не разделял восхищения жены украшениями. Красивые, конечно, но не её же. Так чего в них так цепляться и примерять? Матвей твёрдо решил все эти побрякушки дочери отдать. Всю жизнь старался дочь баловать, но не часто это у него получалось. Из украшений ей перепало только колечко недорогое и несколько ниток ярких бус. Так что хоть теперь пусть пошикует, покажет себя во всей красе. А жене его перед кем красоваться? Не до того ей должно быть. Вышла она, по его мнению, из возраста, когда надо было наряжаться и красоваться. Теперь только одному ему и нужна. Так что украшения — это всё баловство. — Мы за дочь приданого почти не подготовили. Вернее, то, что собрали, только у нас тут и ценилось бы. Так что пусть все украшения и половина монет послужит этому благому делу. Никто дочь нашу не упрекнёт никогда, что бесприданницей её взяли замуж, из жалости.
— Вот уж точно не из жалости, — усмехнулся Атли. — Ваша дочь в ней не нуждается. Вон какая смекалистая и красивая. Не зря Хьярти так в неё вцепился.
— А ты не очень-то тут похвалой разбрасывайся, — одёрнул викинга Матвей. — От тебя мне клятва нужна, что доставишь мою дочь к жениху в целости и сохранности, и что те монеты и украшения, что мы дочери сейчас отдадим, её будут, и никто их не отнимет.
— Клятвы мы даём только богам, — заартачился Атли. — Но могу дать своё слово, что всё будет как ты просишь. У нас, викингов, слово много весит и с делом не расходится. А если кто нарушит своё слово, тому позор и изгнание. А это почти смерть.
Староста пихнул Тилию в бок, подняв узловатый указательный палец вверх, дескать, слышишь, как у них всё здорово устроено? На что знахарка лишь плечами пожала, ведь для неё это новостью не являлось — на драккаре всё узнала.
— Идёмте. Светает уже, а отплывать хотели на рассветет, — поторопила Тилия, и Атли кивнул в знак согласия. Время их поджимало.
— Вы идите мимо дома кузнеца, — взялся советовать староста деревни. — Там тропка другая, но потом с неё свернуть можно — увидите, как она в сторону реки сворачивает, по ней и идите. А я пойду гонца задержу, ежели уже проснулся. И вы не задерживайтесь.
Откланявшись, староста ещё раз пожелал Тилии удачи и ушёл, тихо шаркая ногами.
Катарина пыталась потянуть время, но отец, заглянувший в комнату, устроил ей нагоняй, и спустя пять минут девушка вышла с двумя объёмными мешками, куда уложила, видимо, всё, что было в этом доме её. Атли на это лишь хмыкнул, попросил Матвея, чтобы он их верёвкой за горловины связал. А после викинг на плечо их закинул и из дома так вышел. Тилия указала на сундучок Катарине, заявив, что своё приданое она понесёт сама, а у неё, знахарки, на плече сумка и так есть. После лечения Хьярти сумку Тилия с плеча не спустила, рассудив, что может что-то из её настоек, мазей или даже порошков может пригодиться. Неизвестно же было, как Катарина и её родители себя поведут. Так что с ношей своей привычной она не рассталась, и никто не возражал.