Не скажу, что у врача отвисла челюсть, когда она прочла мою записку, но улыбка исчезла с ее лица. Взгляд ее стал суровым и неприветливым. Все затихли, увидев выражение ее лица, словно я позволила себе нечто недозволенное, дерзкое и загадочное. Врач повернулась к Хэйзел:
— Что она вам говорила?
Хэйзел после короткого замешательства, собравшись с духом, выпалила:
— Ужасные вещи, доктор! Она говорила, что люди такие же двуполые, как звери и животные. Это отвратительно!
Женщина-врач, призадумавшись на мгновение, обратилась к старшей санитарке:
— Отвезите-ка ее в изолятор, я ее осмотрю.
Она не успела еще покинуть комнату, как санитарки уже занялись мною. Вот я уже на каталке, и меня быстро везут прочь из палаты.
— Итак, — мрачно промолвила врач, — перейдем к делу. Кто сказал вам эту ерунду о двух полах? Назовите имя.
Мы были одни в небольшой комнате, оклеенной розовыми в крапинку обоями. Санитарки, переместив меня с каталки на кровать, исчезли. Врач сидела, держа блокнот и карандаш наготове. Вид у нее был, как у следователя, не допускающего и мысли о возможности неудачи при допросе.
Но у меня было не то настроение, чтобы церемониться с ней, и я сразу же заявила, что не собираюсь делать из себя дуру и повторять все, что я говорила в палате.
Я была рассержена, я дрожала от гнева, но потом взяла себя в руки. А она продолжала:
— После того как вы оставили Центр Материнства, вы, разумеется, отдыхали. Куда вас отправили на отдых?
— Не знаю. Скажу вам то, что говорила другим. Галлюцинации, или бред, или как вы все это там называете, начались у меня в больнице, которую вы именуете Центром.
Терпеливо, но решительно, она прервала меня:
— Послушайте, Оркис. Когда вы уезжали в Центр шесть недель назад, вы были совершенно здоровы. Вы нормально родили. Но потом перед вашим возвращением домой кто-то успел набить вашу голову всякой ерундой да еще научил читать и писать. Вы мне скажете, кто это сделал? Предупреждаю, со мной не пройдет ваш трюк с потерей памяти. Если вы были способны запомнить весь этот гадкий вздор, который рассказали другим, вы способны вспомнить, от кого вы его слышали.
— О, ради бога, прекратите сами говорить ерунду! — воскликнула я.
Она вспыхнула.
— Я могу узнать в Центре, куда они направили вас на отдых, могу позвонить в санаторий и узнать, с кем вы общались. Вы избавите меня от лишних хлопот, если сами все расскажете. Советую вам сделать это. Ведь вы не хотите, чтобы вас силой заставили говорить? — заключила она угрожающе.
Я отрицательно покачала головой.
— Вы на ложном пути, доктор. Все эти галлюцинации, включая мое превращение в какую-то Оркис, начались именно в Центре. Как это произошло, я не знаю, что было до этого, я тоже не могу вспомнить.
Она нахмурилась, явно обеспокоенная.
— Какие галлюцинации? — спросила она осторожно.
— Как! Эта странная обстановка, в которой я оказалась, да и вы сами. — Я обвела рукой вокруг себя. — Мое огромное безобразное тело, эти карлицы, да и всё, всё! Проекция моего бессознательного «я», его состояние — вот что меня беспокоит! Это не может быть воплощением моих неосознанных желаний! Нет!
Она продолжала смотреть на меня, и тревога ее росла. Это было заметно.
— Кто говорил вам о неосознанных желаниях? — спросила она неуверенно.
— Не понимаю, почему даже сейчас я должна изображать из себя безмозглую дуру?
— Но мамаша не может знать таких вещей. Зачем вам это?
— Послушайте, — сказала я. — Я уже говорила вам и этим бедным дурам в палате, что никакая я не мамаша, я доктор медицинских наук и меня, видимо, мучают кошмары.
— Доктор медицинских наук? — переспросила она растерянно.
— Да, доктор медицинских наук. Я врач, ваша коллега.
Она продолжала с любопытством и недоверием смотреть на меня. Глаза ее с недоумением скользнули по моей необъятной фигуре.
— Вы говорите, что вы врач? — голос ее звучал странно.
— Да, если говорить языком обывателя, — согласилась я.
— Сущий вздор! — с негодованием и в некотором замешательстве воскликнула она. — Вы рождены и воспитаны быть мамашей. Вы — мамаша! Посмотрите на себя.
— Да, — с горечью согласилась я. — Посмотрите на меня.
Воцарилось молчание.
— Мне кажется, — сказала я, — что, невзирая на галлюцинации и все прочее, нам все же не следует обвинять друг друга в том, что мы говорим одни глупости. Может, вы объясните мне, где я нахожусь и кто я, по-вашему. Возможно, это даст толчок моей памяти.