— Что ты невиновен я верю! — медленно сказала она. — Значит, — виновен либо Приносящий, либо Змея. Испытаем обоих. Или никого!
Севз колебался всего мгновение.
— Правильно! Я и сам засомневался: не помогла ли она ему с этим кувшином?
— Чурмат! — позвала Гехра. — Найди и приведи Змею.
Одолевая наплыв горького безразличия, Промеат еще раз попробовал бороться.
— Если Севз ищет справедливости, он должен быть на скале третьим.
Севз ждал этого.
— Но я не атлант! — возразил он. — По матери я бореец, и атлантские духи не могут судить меня. Разве не так, вожди?
— Ты не атлант, и не бореец, а подлый выродок! — сказал Промеат и отвернулся.
Матери и вожди молча ждали. Большинство гостей спешило выбраться из зала. Когда схватываются боги, простым охотникам лучше быть подальше. Многие помнили, как под Джиером вызванные Громовержцем молнии валили своих и чужих…
Ор решил, что время пришло:
— Севз! Ты не забыл, что я когда-то спас тебя?
— Человек не может спасти бога, — поправил Громовержец, — но верно, ты помог мне. Говори, чего хочешь за это?
— Отпусти Приносящего свет.
— Не могу! — Севз развел руками. — Матери решили, что его испытают духи. Как я нарушу их волю?
Тогда Ор выдернул нож и прыгнул на Севза. Отяжелевший от еды и некты, тот вряд ли успел бы отразить удар. Но более молодой, длиннорукий Пстал, медленный, когда приходилось думать, дубиной действовал мгновенно. Мелькнув в воздухе, она настигла гия и ударила по голове. Ор упал у ног Севза. Тот остановил Пстала, вновь поднявшего дубину:
— Вот теперь я верну долг! Заберите его, — кивнул он борейцам, — а завтра после полудня отпустите.
Двое молодых воинов подхватили гия под руки и поволокли из зала. Им пришлось посторониться — навстречу, окруженная борейцами, шла жрица из Умизана.
— Зачем ты прислал за мной стаю воинов? — спросила она. — Хватило бы и одного вестника.
— Помолчи, женщина! — Севз говорил торжественно. — Матери и вожди подозревают, что ты помогла вот этому своему соплеменнику подделать жребий. А сегодня поссорила оолов с ибрами. Вы оба будете испытаны птицами на священной скале.
— Ах вот оно что! — вскрикнула жрица. — Губя Промеата, ты решил заодно отделаться от меня! А если я расскажу вождям…
Но вожди устали от обвинений и разоблачений, томились своим решением и хотели одного: поскорее добраться до стоянок вокруг Атлы. Никто не слушал, о чем кричала атлантка, всегда глядевшая на них с высокомерным презрением.
— Акеан! — позвал Севз.
Но благородный отпрыск титанов, верный сообщник Майи и расторопный прислужиик будущего властелина Востока не отозвался. Услышав, как Севз торгуется с Гехрой, он, пригибаясь за спинами, выбрался из зала, отвязал коня и давно уже скакал в густеющих сумерках к багровым от заката горам.
— Кто знает дорогу к Скале Коршунов?
— Я! — кинулся Ип. Душу его теплой волной обдало счастье — служить истинному Господину!
Погруженный в мысли Промеат открыл глаза — узнать, отчего стихли шаги. Майя, до этого яростно метавшаяся по тесному подземелью, замерла у стены. Лунный свет из узкого окошка упал на лицо жрицы, ее губы медленно раздвинулись в улыбке.
— Что это ты развеселилась? — Приносящий с любопытством глядел на Майю.
— Поняла! Теперь поняла, почему мы оказались тут вдвоем!
— Видно, боги решили пошутить.
— Ха, боги! — Майя тряхнула головой, отбрасывая спутанные волосы. — Богам нет дела до нашей возни. Просто Севз просил твоей головы, а Гехра взамен потребовала мою! Кругломордая бореянка научилась торговаться! Теперь Быку несдобровать!
— Я знал, что схватки не миновать, но не ждал от него такой обдуманной низости, — сказал знаток.
— Тут, конечно, я помогла. Обидно! — добавила жрица, помолчав. — Троих властных я кормила замыслами из рук, и ни один не стоил того! Все же я ошиблась в игре — выбрала не тот камень!
— Кого еще было выбирать? Не меня же!
— Только тебя! — ответила жрица серьезно.
— Я не играю в игры, замешанные на предательстве.
— Ты обвиняешь в предательстве меня? — Майя поджала губы. — Но что такое я? Ну, выдавала одним полководцам планы других. Кстати, это я подкинула тебе весть, что Тифон идет на Акор — надо было осадить Наследника. Ну, притворялась, лгала, распускала слухи. Но все это меркнет по сравнению с тем, что сделал ты. Если уж искать настоящего предателя, то страшнее тебя нет. Ты — честный, добрый, справедливый — отдал на растерзание врагам родину! И ты не только разрушил Срединную, но ухитрился убить ее душу! Я согласна, наши правители не стоили доброго слова. Но, уничтожив их, ты разрушил то, что мы растили двенадцать веков. Уже не для кого будет мастерам делать украшения, незачем знатокам искать тайны, певицам — выдумывать песни, художникам — расписывать храмы или отливать статуи. Дикие уплывут, пахари вернутся на поля, но их внуки сами станут дикарями…