Да, Ор заслужил счастье — и преданную жену, и доступ к самым сокровенным листам, и доверие сурового Феруса. А когда Ор приедет сюда, она ему скажет еще одну новость. О боги! Скорее бы! И словно откликаясь на мольбу, за воротами простучали копыта коня. Илла кинулась к двери, но тут же отпрянула. Нельзя выбегать навстречу! Шаги Ора заскрипели по снегу, потом он заговорил по-гийски с Алх.
«Сразу не скажу! — решила Илла, — Подразню, заставлю отгадывать».
Но все получилось не так. Ор приехал хмурый. В Долине многим не нравилось, что Ферус затащил во Внутренний Круг дикаря. И вот сегодня утром обнаружилось, что кто-то изрезал один из бурдюков, которые Ор с таким трудом сделал, готовясь к Испытанию.
— Что же теперь будет? — ахнула Илла.
— Ферус велел делать новый и не оставлять без присмотра. А с Испытанием подождать. Всю жизнь не везет мне с Посвящениями, — усмехнулся Ор. — В гийской земле трижды не удалось из мальчика превратиться в охотника!
— Ну и пусть! — Илла обняла мужа. — Все равно ты смелее всех охотников и мудрее всех знатоков! И еще я скажу тебе такое, что ты будешь скакать, как козел! Через шесть лун ты станешь отцом.
— Правда? — на миг лицо гия осветило торжество. Но тут же он помрачнел, словно радостная весть легла на его плечи новой заботой.
— Ты не рад?! — обиделась Илла.
— А что, если ребенок будет похож на меня?
— Мы с Тейей все обдумали. Скажем, что его мать — Алх.
— И он станет рабом или рабыней своей настоящей матери?
— Если сын — будет учеником в вашей школе, а если дочь — станет со мной рисовать знаки…
— Полно, Илла! Два гия в Круге знаний? Меня терпят только из-за Феруса. А ведь он стар. Ну, а если дочь, что с ней станет, когда ты уйдешь к предкам? Ее отдадут твоей родне или продадут на рынке.
— Что же делать? — Илла прижала руки к животу, словно защищая будущее дитя.
— Мать Оз уже приняла в род Куропатки несколько твоих сородичей.
— Конечно! Как я не подумала об этом. Мы убежим на твою родину, и там наши дети положат начало могучему роду, соединившему достоинства атлантов и гиев! — Илла оставалась Иллой: решась на что-нибудь, она отшвыривала робость, колебания и устремлялась вперед, как голубь со счастливой вестью! Ор слушал ее и чувствовал, как отступают раздирающие душу тревоги, будущее начинает казаться радостным и простым.
Пришел день Посвящения Тхана и Сцлунга. Поскольку листы были о Подвиге Повелителя, самые заядлые спорщики в основном кивали и поддакивали. Тхан дотошно пересказал свидетельства о наступлении холода: замеры льдов, падение урожаев, записи мореходов и жрецов. Сцлунг, дав волю фантазии, расписал блага, которые Подвиг принесет Срединной и ее владениям. Одна из торжественных фраз почему-то привлекла внимание Ора: «Шаг за шагом отступит Ледяная Стена, и похищенная ею вода вернется в океан, став теплой и ласковой…»
Вернется? Ор обвел глазами зал трапез, мудрецов, согласно кивавших в такт завываниям Сцлунга. Ну да: ведь когда-то океан стоял на уровне верхней метки у храма Пта. Если льды растают, он вернется к ней или даже станет выше. Интересно, насколько?
Все, что дальше говорил посвящаемый, не достигало ушей Ора. Почему-то казалось, что у этого «насколько» есть простое решение… Когда холод прятался на севере, вода стояла выше. Значит, когда растают льды, она вернется к прежнему уровню. Какому? Вот если бы вода оставляла следы… И тут перед глазами сверкнула молния: раковины и окаменевшая клешня на скале высоко над Долиной!
Когда не было льдов, океан плескался выше этой скалы. Значит, вся Срединная была тогда под водой! И снова утонет, когда Канал растопит льды.
Закрыв глаза, Ор вновь, шаг за шагом, прошел тропку рассуждений, ища ошибку. Но все было правильно. Сцлунг продолжал живописать счастье и изобилие, которые принесет Атлантиде Великий Канал. Ор отыскал глазами Феруса: углы рта горько опущены, костлявые руки вцепились в колени, словно помогая пересилить боль. Ор понял — старик знает! Знает давно. Вот почему словами «не думай об этом» он хотел оттолкнуть Ора от мыслей о ракушках на высокой скале.
— Что же ты! — Палант тряхнул Ора. — Не рад за наших?!
Знатоки расходились из зала. Бледный Сцлунг и надутый важностью Тхан в новеньких синих плащах сходили с возвышения.