Он свернул на улицу Клапейрон и стал искать в кармане ключ. Назвал свою фамилию консьержке и вошёл в неприбранную двухкомнатную квартиру с разбросанными книгами, бумагами, полными пепельницами, пыльными чучелами лебедя, чайки и фламинго из личной коллекции чучел домовладелицы, которые она запрещала ему убирать. Остальные лежали в шкафах, на комоде, в секретере и в ящиках письменного стола. Раз в месяц домовладелица, длинношеяя, как страус, колотила в дверь, врывалась и расставляла по местам взъерошенных макао, колибри, синиц, орлов и линялую сову с несколько властным взглядом, свою особую любимицу.
— Ах, чёрт возьми...
Мезруа со вздохом подошёл к столу. Завтра нужно сдавать очередную главу нового романа. Он просто литературный подёнщик. Сел, взял лист бумаги — и внезапно подскочил, услышав громкий стук в дверь.
— Мез-руа!
Он бросился к двери и распахнул её.
— Мопассан! Господи, что случилось?
Ги стоял, пригнувшись, в дверном проёме, глаза его были широко раскрыты, лицо посерело, и он весь дрожал. Протянул руку и коснулся плеча Мезруа. Тому показалось, что Мопассан вот-вот упадёт в обморок, он подхватил его — и Ги в испуге попятился, словно не владея собой.
— В чём дело? Ты ранен?
— Что-нибудь стряслось, месье? — За спиной Ги появилось испуганное лицо консьержки.
— Не могу...
По лицу Ги струился пот. Он постоянно сглатывал, пытаясь заговорить. Шляпу он потерял и, судя по грязи на одежде, куда-то упал.
— Вызвать полицию? — Мезруа помог ему выпрямиться. — На тебя кто-то напал?
Ги покачал головой.
— Там... п-п-призрак.
— Что?
Мезруа уставился на него, потом втащил в комнату и захлопнул дверь перед носом консьержки.
— Садись. Тебе нужно...
Он умолк, видя, как неловко Ги рухнул в кресло. Может, не предлагать ему выпивки? Но это немыслимо! Мопассан не мог быть пьяным. Они расстались двадцать минут назад, он был совершенно трезвым. Мезруа пошёл, налил коньяку и подал Мопассану. Зубы Ги стучали о стекло, коньяк проливался на подбородок. Но выпитое его укрепило.
— Я пришёл домой, заглянул в кабинет — он был там. И теперь там.
— Кто?
Ги поднял на него глаза.
— Мой двойник. Мой призрак. Он сидел в моём кресле с книгой, которую я ч-ч-читал до того, как идти на встречу с тобой.
— Старина, тебе что-то померещилось.
— Нет.
— Почудилось, конечно. Допей.
Ги допил коньяк. Мезруа налил ему ещё. Он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Там, наверное, какое-то зеркало, о котором ты забыл. Открыл дверь и увидел своё отражение.
— Зеркала там нет. Я вошёл, а он с-сидел не шевелясь.
— Старина, на секунду-другую тебе что-то привиделось...
— Я стоял там. Стоял, глядя на него, Мезруа.
На глаза у Ги навернулись слёзы. Наступила пауза. Мезруа загасил сигару в пепельнице.
— Пойдёшь туда со мной? — спросил Ги. — Я не хочу идти один.
— Конечно.
Ги сидел, откинувшись на спинку кресла. Он был ещё в напряжении, но постепенно обретал мужество. Через минуту Мезруа спросил:
— Видел ты... что-нибудь подобное раньше?
— Нет. — Ги допил коньяк. Потом сказал: — Это не совсем правда. Однажды я видел его — рядом с собой, в зеркале, на улице Дюлон. Подумал — это дефект стекла, какая-то причуда отражения. Длилось это всего секунду.
— Вот-вот — и сейчас то же самое.
Через пятнадцать минут Ги, казалось, пришёл в себя. Мезруа спросил:
— Пойдём?
— Да.
Они миновали вместе тёмный бульвар де Батиньоль, потом свернули на улицу Моншанен. Ги достал ключи. Мезруа зажёг газовую горелку в подъезде. Матовое стекло потрескивало от жара. Когда Ги распахнул дверь, Мезруа вошёл первым. Свет ярко горел. Ги не погасил его, уходя.
— В дальней комнате, — сказал Ги. Они направились к ней. Мезруа вошёл. Длинная, узкая комната была пуста. Кресло стояло у письменного стола на своём обычном месте. Раскрытая книга лежала страницами вниз, как Ги оставил её.