Ги ощутил его вялую руку в своей.
— Что с тобой?
Он указал на припудренный пластырь на носу Лоррена.
— Ты о моей ране? А, эта сука миссис Боб Уолтер ударила меня связкой ключей в партере «Жимназ». Вонючка!
Вокруг раздался смех. Однако костлявая женщина, которой Ги прежде не видел, явно не знавшая Лоррена, принялась обмахиваться веером.
— Тьфу! — громко произнесла она. — Надушенные мужчины!
Лоррен повернулся и впился в неё подведёнными глазами.
— Мадам, не стану мешать вам смердеть. — И увёл Ги. — Пойдём, выпьем по стаканчику.
Вскоре ему удалось отделаться от Лоррена и уйти.
Прохладная ночь окутывала город. Ги остановил фиакр.
— Авеню Фридланд.
Он был разъярён и со злобой понял, что Эммануэла окончательно выведет его из себя; представил, как она идёт к нему через всю гостиную с насмешливым видом.
— Кучер, — передумал Ги, — поезжай через лес. Куда угодно.
Появляться сейчас перед Эммануэлой было нельзя. Он злился на себя за то, что его это волнует. Сколько раз в прежние дни на Сене он с удовольствием издевался над буржуазными условностями, почему он должен больше беспокоиться о том, что подумает этот другой мир с его чванливыми, столь же нелепыми ценностями? Чёрт возьми, он сам устраивал немало розыгрышей, и никто на это не обижался. Но тут Ги ощущал недоброжелательность, насмешливость, в которой не было ни добродушия, ни остроумия, только желание уязвить. Такой шут, как Лоррен, преуспел в этом обществе потому, что сам пользовался его оружием. Ги вспомнился Флобер. Как бы он избегал этой публики! «Не доверяй никому, — говорил этот нормандский викинг. — Будь честен. Прям. Презирай умничанье. Научись скептицизму». «Мой великий учитель, — произнёс Ги в темноте, — если б только я мог быть таким, как вы».
Фиакр медленно ехал по авеню дю Буа.
Ги не сомневался, что Мари устроила это вместе с Лулией. Однако последние несколько недель она была очень нежной. Мари... Разве не пытался он убедить себя, что она его великая любовь? Не пытался поверить в это, ища гармонию, какой не мог найти? Он поглядел на тёмную массу проплывающих мимо деревьев. «Людям может оказаться очень трудно поладить, когда они любят друг друга по-настоящему». Он внезапно осознал, сколь долгие узы связывают его с Клем. Связь с Мари была менее прочной, и поэтому за неё нужно крепче держаться. Снаружи раздался крик:
— Эй! Куда ты... с дороги!
— Сворачивай, чёрт возьми!
Фиакр свернул, подскочил и со стуком врезался во что-то. Ги выглянул. Кучер бранился, ему из темноты более смачно отвечали тем же близкие голоса, женский и мужской.
— Идиот, если не умеешь ездить...
Фиакр дёрнулся. Послышался храп другой лошади. Фиакр снова остановился. Очевидно, они столкнулись с каким-то экипажем и теперь им предстояло разъехаться. Кучер слез, стал осматривать свою лошадь и осыпать кого-то ругательствами. Ги вылез из фиакра. Они столкнулись со старым рессорным ландо. Мужчина сидел на козлах. Женщина стояла на земле, цветистый поток её оскорблений заставил умолкнуть даже поднаторевшего в перебранках кучера. Очевидно, никакой поломки не случилось. Женщина увидела Ги и направилась к нему.
— А ты, дружок, можешь сказать своему... чёрт возьми, это ещё что? Смотри, Пьеро, сам дьявол!
В свете далёкого фонаря женщина разглядела цвет его фрака. Ги видел, что она глядит на него, уперев кулаки в бедра. Потом вдруг она подалась вперёд.
— Чёрт возьми! Это же Прюнье!
— Что?
Ги воззрился на женщину.
— Дружок мой.
Она бросилась к нему и обняла за шею.
— Аннетта!
То была Аннетта Сембозель — толстая, пышная, сорокалетняя, с густыми белокурыми волосами, нарумяненными щеками и прежним запахом духов.
— Надо же! — Она повисла на нём, потом отодвинулась на расстояние вытянутых рук и вгляделась в него снова. — Куда ты собрался в таком наряде — уж не плавать ли на лодке? — И засмеялась.
— Нет. Аннетта, ты выглядишь цветущей.
— Поехали в «Морячок». Сембозель не поверит своим глазам. Всё будет как в прежние дни. — Она указала большим пальцем на мужчину, который правил ландо. — О Пьеро не беспокойся. Он пьян. — И подмигнула. — Да и вообще от него толку мало.
Видимо, у Аннетты было очередное любовное приключение.
— Поехали, ну?
— Ладно.
Ехать Ги не хотелось.
— Чёрт возьми, надо же — Прюнье!..