Произведение состоит из стихотворных строф — гатха — и частей в прозе, которые, однако, связаны друг с другом. В первых главах мы встречаем исторического Будду, который начинает образную речь перед необозримой толпой будд, бодхисатв, богов, святых, учителей, монахов, монахинь, мирян обоих полов, а также животных и сказочных существ, послав молнию из клока волос между бровями.
Эта речь является обращением к космосу во всех его земных и неземных проявлениях. Действительность погружается в эоны — в вечность и бесконечность времени и пространства. При этом демонстрируемое богатство должно порождать сознание абсолютной пустоты.
Часто критике подвергаются сверхпреувеличения текста, заклинания бесчисленных существ и немыслимые размеры. Но мне кажется, что в поверхностной критике заключена глубочайшая, скрытая мудрость: идея утрировать сансару и довести до абсурда в сознании человека.
Это такое же рассуждение, которое способствует в махаяне тому, что плохой, по проницательный преступник может ближе находиться к нирване, чем постоянно старающийся, которому недоступно преодоление последних преград на ну ги освобождения от бытия, даже если они не столь трудны.
Своеобразная, напоминающая поздние тантрические учения система относительности понятий появляется уже в первых главах сутры, когда Будда испускает в космос таинственный луч света.
Присутствующий в кругу слушателей бодхисатва Майтрея, готовящийся к своей будущей роли будды, размышляет, что бы мог значить этот знак. Он не может спросить у Будды, который находится в погружении. Поэтому он обращается к Манджушри, бодхисатве божественной мудрости. При этом вопрос в виду отрешенного Будды превращается в проповедь, точнее в похвалу изумительной излучающей силы слова.
Здесь образно заклинается всемирное воздействие учения Будды. Только после многочисленных строф Майтрея подходит к своему вопросу, который сам еще раз становится гимном похвалы Просветленному. Там говорится:
«Сын Будды, Манджушри!
Развей наши сомнения!
Четверичная община, радостно подняв глаза,
смотрит на тебя и меня.
По какой причине Почитаемый во всем мире
послал такой яркий луч света?
Сын Будды! Ответь теперь!
Обрадуй нас, развеяв наши сомнения!
Ради какого такого богатого блага
показал он нам этот яркий луч света?
Не хочет ли Будда проповедовать
чудесный закон, который он постиг,
когда сидел на террасе просветления?
Или он дает пророчество?
И показывает, что все страны Будды
ценны, сияющи и чисты,
и что мы все видим будд,
это не по ничтожной причине.
Манджушри, ты должен знать,
четверичная община, наги и духи смотрят
на тебя, не скажешь ли ты что-нибудь».
И Манджушри отвечает:
«Вы, славные сыновья! Как я сужу, теперь Будда, Почитаемый во всем мире, желает проповедовать великий закон, пролить дождь великого закона, трубить в раковину великого закона, бить в барабан великого закона и объяснить значение великого закона. Все вы, славные сыновья, когда я видел у прошлых будд этот благоприятный знак, посылаемый ими такой луч света, то это означало, что они проповедуют великий закон. Поэтому следует знать: если Будда послал теперь такой луч света, то этим он показывает, что желает, чтобы великий закон, в который трудно поверить во всех мирах, был услышан и постигнут, это особый знак».
В прозе Манджушри воскрешает будду прошлого, чтобы таким образом объяснить всеобщую взаимосвязь, которая восстановлена благодаря пониманию Буддой дхармы.
В результате становится понятно, о чем сообщает «Сутра Лотоса» как о целом: испускающий лучи образ Будды, который во второй главе начинает свою великую речь, не является уже больше Буддой Шакьямуни, и речь здесь идет о всеохватывающем космическом духе будды, который возвещает просветленное будущее не для одного отдельного человека, а для всего человечества.