4
Не стану тебя восхвалять,О внезапный, о страшный, о вкрадчивый!На тебе расплавляют металлы.Близ тебя создают и куютМного тяжких подков,Много кос легкозвонных,Чтоб косить, чтоб косить,Много колец для пальцев лилейных,Много колец, чтоб жизни сковать,Чтобы в них, как в цепях, годы долгие бытьИ устами остывшими слово «любить»Повторять.Много можешь ты странных вещей создавать:Полносложность орудий, чтоб горы дробить,Чтобы ценное золото в безднах добыть,И отточенный нож, чтоб убить!
5
Вездесущий Огонь, я тебе посвятил все мечты,Я такой же, как ты.О, ты светишь, ты греешь, ты жжешь,Ты живешь, ты живешь!В старину ты, как Змей, прилетал без концаИ невест похищал от венца.И, как огненный гость, много раз, в старину,Ты утешил чужую жену.О блестящий, о жгучий, о яростный!В ярком пламени несколько разных слоев.Ты горишь, как багряный, как темный, как желтый,Весь согретый изменчивым золотом, праздник осенних листов.Ты блестишь – как двенадцатицветный алмаз,Как кошачья ласкательность женских влюбляющих глаз,Как восторг изумрудный волны океана,В тот миг как она преломляется,Как весенний листок, на котором росинка дрожит и качается,Как дрожанье зеленой мечты светляков,Как мерцанье бродячих огней,Как зажженные светом вечерним края облаков,Распростерших свой траур над ликом сожженных и гаснущих дней!
6
Я помню, Огонь,Как сжигал ты меняМеж колдуний и ведьм, трепетавших от ласки Огня.Нас терзали за то, что мы видели тайное,Сожигали за радость полночного шабаша, –Но увидевшим то, что мы видели,Был не страшен Огонь.Я помню еще,О, я помню другое: горящие здания,Где сжигали себя добровольно, средь тьмы,Меж неверных, невидящих, верные – мы.И при звуках молитв, с исступленными воплямиМы слагали хваленья Даятелю сил.Я помню, Огонь, я тебя полюбил!
7
Я знаю, Огонь,И еще есть иное сиянье для нас,Что горит перед взором навеки потухнувших глаз.В нем внезапное знанье, в нем ужас, восторгПред безмерностью новых глубоких пространств.Для чего, из чего, кто их взял, кто исторг,Кто облек их в лучи многозвездных убранств?Я уйду за ответом!О душа восходящей стихии, стремящейся в твердь,Я хочу, чтобы белым немеркнущим светомЗасветилась мне – смерть!
Влияние Луны
Я шел безбрежными пустынями,И видел бледную Луну,Она плыла морями синими,И опускалася ко дну.
И не ко дну, а к безызмерности,За кругозорностью земной,Где нет измен и нет неверности,Где все объято тишиной.
Там нет ветров свирепо дышащих,Там нет ни друга, ни врага,Там нет морей, себя не слышащихИ звонко бьющих в берега.
Там все застывшее, бесстрастное,Хотя внушающее страсть,Затем, что это царство ясноеСвою нам передало часть.
В нас от него встают желания,Как эхо, грянувшее вдруг,Встает из сонного молчания,Когда уж умер самый звук.
И бродим, бродим мы пустынями,Средь лунатического сна,Когда бездонностями синимиНад нами властвует Луна.
Мы подчиняемся, склоняемсяПеред царицей тишины,И в сны свои светло влюбляемсяПо мановению Луны.
Завет бытия
Я спросил у свободного ветра,Что мне сделать, чтоб быть молодым.Мне ответил играющий ветер:«Будь воздушным, как ветер, как дым!»
Я спросил у могучего моря,В чем великий завет бытия.Мне ответило звучное море:«Будь всегда полнозвучным, как я!»
Я спросил у высокого солнца,Как мне вспыхнуть светлее зари.Ничего не ответило солнце,Но душа услыхала: «Гори!»
«Я – изысканность русской медлительной речи…»
Я – изысканность русской медлительной речи,Предо мною другие поэты – предтечи,Я впервые открыл в этой речи уклоны,Перепевные, гневные, нежные звоны.
Я – внезапный излом,Я – играющий гром,Я – прозрачный ручей,Я – для всех и ничей.
Переплеск многопенный, разорванно-слитный,Самоцветные камни земли самобытной,Переклички лесные зеленого мая –Всё пойму, всё возьму, у других отнимая.
Вечно юный, как сон,Сильный тем, что влюбленИ в себя и в других,Я – изысканный стих.