Но, не глядя на лик, что ослепляет всех,Мы чувствуем тебя в громах, в немой былинке,Когда желанный нам услышим звонкий смех,Когда увидим луч средь чащи, на тропинке.
Мы чувствуем тебя в реке полночных звездИ в глыбах темных туч, разорванных грозою,Когда меж них горит манящей полосоюВоздушный семицветный мост.
Тебя мы чувствуем во всем, в чем блеск алмазный,В чем свет коралловый, жемчужный иль иной.Без Солнца наша жизнь была б однообразной, –Теперь же мы живем мечтою вечно-разной,Но более всего ласкаешь ты – весной.
4
Свежей веснойВсеозаряющее,Нас опьяняющееЦветом, лучом, новизной,Слабые стебли для жизни прямой укрепляющее,Ты, пребывающееС ним, неизвестным, с тобою, любовь, и со мной!Ты теплое в радостно-грустном апреле,Когда на зареИграют свирели,Горячее в летней поре,В палящем июле,Родящем зернистый и сочный приливВ колосьях желтеющих нив,Что в свете лучей утонули.Ты жгучее в Африке; свет твой горитСмертельно – в час полдня – вблизи пирамидИ в зыбях песчаных Сахары.Ты страшное в нашей России лесной,Когда, воспринявши палящий твой зной,Рокочут лесные пожары.Ты в отблесках мертвых – в пределах тех стран,Где белою смертью одет океан,Что люди зовут Ледовитым,Где стелются версты и версты водыИ вечно звенят и ломаются льды,Белея под ветром сердитым.В Норвегии бледной – полночное ты;Сияньем полярным глядишь с высоты,Горишь в сочетаньях нежданных.Ты тусклое там, где взрастают лишь мхи,Цепляются в тундрах, глядят как грехиВ краях для тебя нежеланных.Но Солнцу и в тундрах предельности нет,Они получают зловещий твой свет,И если есть черные страны,Где люди в бреду и в виденьях весь год, –Там день есть меж днями, когда небосводМиг правды дает за обманы.И тот, кто томился весь год без лучей,В миг правды – богаче избранников дней.
5
Я тебя воспеваю, о яркое, жаркое Солнце,Но хоть знаю, что я и красиво и нежно пою,И хоть струны поэта звончей золотого червонца,Я не в силах исчерпать всю властность, всю чару твою.
Если б я родился не певцом, истомленным тоскою,Если б был я звенящей, блестящей, свободной волной,Я украсил бы берег жемчужиной – искрой морскою,Но не знал бы я, сколько сокрыто их всех глубиной.
Если б я родился не стремящимся жадным поэтом,Я расцвел бы, как ландыш, как белый влюбленный цветок,Но не знал бы я, сколько цветов раскрывается летом,И душистые сны сосчитать я никак бы не мог.
Так, тебя воспевая, о счастье, о Солнце святое,Я лишь частию слышу ликующий жизненный смех,Всё люблю я в тебе, ты во всем и всегда – молодое,Но сильнее всего то, что в жизни горишь ты – для всех.
6
Люблю в тебе, что ты, согрев Франциска,Воспевшего тебя, как я пою,Ласкаешь тем же светом василиска,Лелеешь нежных птичек и змею.
Меняешь бесконечно сочетаньяЛюдей, зверей, планет, ночей и дней,И нас ведешь дорогами страданья,Но нас ведешь к Бессмертию Огней.
Люблю, что тот же самый свет могучий,Что нас ведет к немеркнущему Дню,Струит дожди, порвавши сумрак тучи,И приобщает нежных дев к огню.
Но если, озаряя и целуя,Касаешься ты мыслей, губ и плеч,В тебе всего сильнее то люблю я,Что можешь ты своим сияньем – сжечь.
Ты явственно на стоны отвечаешь,Что выбор есть меж сумраком и днем,И ты невесту с пламенем венчаешь,Когда в душе горишь своим огнем.
В тот яркий день, когда владыки РимаВ последний раз вступили в Карфаген,Они на пире пламени и дымаРазрушили оплот высоких стен.
Но гордая супруга ГаздрубалаНаперекор победному врагу,Взглянув на Солнце, про себя сказала:«Еще теперь я победить могу!»
И окружив себя людьми, конями,Как на престол, взошедши на костер,Она слилась с блестящими огнями,И был триумф – несбывшийся позор.
И вспыхнуло не то же ли сияньеДля двух, чья страсть была сильней, чем мир, –В любовниках, чьи жаркие лобзаньяЧерез века почувствовал Шекспир.
Пленительна, как солнечная сила,Та Клеопатра, с пламенем в крови;Пленителен пред этой Змейкой НилаАнтоний, сжегший ум в огне любви.
Полубогам великого ЗакатаТы вспыхнуло в веках пурпурным днем,Как нам теперь, закатностью богато,Сияешь алым красочным огнем.