Негласно город был поделен между нашими семьями, остальные просто пешки в играх очень богатых и очень жестоких. Святослав Нагорный сейчас главная сила у них, после своего деда, который пока не отошел от дел. Про его отца слышала только то, что в расчет его особо не брали.
— Ди, но он же враг отца. Разве папа мог… — с сомнением покачала головой.
— Твоего отца, — выдала с обидой. — На меня ему плевать. Ты у нас любимая дочка и наследница престола.
— Это не так, — попыталась взять ее за руку. Мы с Дианой были родными только по матери. Никто из нас не знал подробностей, но мама вышла замуж за отца, уже имея дочь.
У Дианы было все то же самое, что имела я, плюс свобода! Каждый мой шаг под контролем отца, замаскированным под заботу. Она же предоставлена самой себе: единственное условие, не портить репутацию громкими скандалами, ведь Диана носила фамилию Савицкая. Я лично между нами разницы не делала, наоборот, побелому завидовала ей.
— Ты хоть знакома с ним? — перевела тему на ее замужество. — Слухи о Нагорном…
— Это нормально, сестренка, — кокетливо улыбнулась. — Он мужчина: богатый, красивый, сексуальный. Возле таких всегда много женщин.
Никто из нас не обольщался относительно династических браков. Видели, как за респектабельно закрытыми дверями разыгрывались настоящие шекспировские драмы. Да, никто больше не делал трагедию из того, что отец изменял матери, даже она сама. Но, мне кажется, в каждой девочке жила надежда, что она выйдет за принца, который не предаст, не обманет, не обидит. Диана добровольно сдавалась хищному зверю, который никогда не станет домашним, преданным, верным.
— Я хочу вырваться отсюда! Это мой шанс, понимаешь? — продолжала сестра. — Когда я стану женой Нагорного, то буду королевой! Мне не будет равных по положению! А еще… — прикусила губу. — Он мне очень нравится. Очень.
Я не успела ответить, услышала сигнал автомобиля. Мы с сестрой переглянулись, и обе бросились к окнам. Из моей спальни открывался прекрасный вид на подъездную аллею: три черных бентли-континенталь заехали во двор.
— Приехали на переговоры, — с придыханием произнесла Диана, довольно сверкая глазами.
Я промолчала. Переговоры. Не сватовство, не торжественная просьба руки и сердца. Переговоры. Потому что это не брак. Это сделка. Купля и продажа.
— Послушаем? — предложила Диане. Мы жили за городом, в курортном Репино. Мне с детства твердили, что наша фамилия корнями уходила в Петербургскую аристократию, и наш дом — это реконструированное поместье. В нем было много укромных уголков и потайных ниш. Одна такая позволяла подслушать, о чем отец говорил в кабинете. Очень сомневаюсь, что делегация от Нагорных приехала на ужин. Они не преломят хлеб, пока не убедятся, что за общим столом не произойдет конфликта, порой вооруженного. Люди все с репутацией, но и с серьезной охраной.
Мы спустились на второй этаж, прошли к боковой лестнице для прислуги и, надавив на панель, вошли в небольшой альков. Здесь едва можно было поместиться вдвоем, не было окон и вентиляции, да и подглядывать нельзя, только подслушивать. В общем, ниша никого особо не напрягала, а переговоры папы нас обычно никогда не интересовали, но не сегодня.
— Тшшш, — показала сестре, и мы затаились, прислушиваясь к разговору. Голоса звучали глухо, но отчетливо.
— Я не отдам тебе дочь! — кричал отец. — Ярина слишком молода для замужества! Диана больше тебе подходит, — слышалось плохо скрываемое презрение. — За нее ты получишь огромное приданое.
— Зачем мне дочь твоей жены? — этот голос был спокоен, с вальяжной ленцой. — Мне нужна твоя, Дмитрий Владимирович, плоть и кровь. Мне нужна настоящая Савицкая.
— Тебе нужна заложница, а не жена! — отец бушевал.
— Мне нужна женщина, равная мне по статусу, способная рожать детей и быть достойной спутницей на всю жизнь.
Папа настолько сильно скрежетал зубами, что даже через стенку слышно.
— Она слишком юная для тебя, — продолжал настаивать. — Ей всего двадцать!
— Ну что вы, Дмитрий Владимирович, ей же не тринадцать. Не бойтесь, не обижу девочку. Если… — сделал паузу, — ваша семья не обидит мою. Все по-честному.
Мы с Дианой смотрели друг на друга, и обе были разочарованы. За панелью тоже повисла тишина. Потом приговор: