И да, к слову, не жалуется никогда. Я часто слышу нытье от студентов. От этой и ее свиты – ни разу. Если надо сделать, делают. Молча, без жалоб. Приятно работать.
- Возможно, я сейчас скажу банальную вещь, но… Все проходит, и это пройдет. Практика может казаться страшным зверем, но никто в этом университете не заинтересован в том, чтобы студенты ее завалили. Если декан распределил вас туда, значит он знает, что вы справитесь.
- Надеюсь, - улыбнулась она и сделала глоток кофе. – Страшно потому что непривычно. Вам не было страшно, Андрей Владимирович?
- О, еще как было. Я вам больше скажу, мне и лекции читать сперва страшно было. Но кое-кто помог преодолеть мой страх, едва не прокатив на капоте своей красивой машины.
Щеки девчонки порозовели, а я подавил самодовольную ухмылку. Удалось-таки заставить её покраснеть.
- Я уже говорила, что мне очень жаль, что так вышло? – улыбнулась она невинно, но щеки по-прежнему оставались розовыми.
- Задорно вышло, Агния, - подмигнул ей. – Я напомнил, не чтоб напроситься на извинения, а чтоб продемонстрировать, как легко порой бывает преодолеть свой страх. А еще какими наши страхи бывают иррациональными.
Колокольчик над дверью вновь прозвенел, сбив мою мысль, и я поднял взгляд туда. Ага, сама Вселенная намекает, что пора заткнуться и работать, пока не сказал чего лишнего.
- Кажется, подружка все же сдала зачет.
Агния оглянулась на дверь и увидела Елену, которая вытряхивала снег из волос.
- Спасибо за компанию, Андрей Владимирович.
- Вам спасибо, Борковская.
Глава 8
Февраль
Агния
- Я тебя почти не вижу, - недовольно сказал отец, когда я, запыхавшись, выбежала из дома и на ходу чмокнула его в щеку.
- Я знаю, прости. И опаздываю. Потом, ладно?
Замело за ночь знатно. Центр сейчас снова станет в пробках. А если я опоздаю, эта мерзкая тетка из кадров всю душу из меня достанет.
- Ты же понимаешь, что этого удалось бы избежать, если бы ты пришла на отработку ко мне.
- Мы не выбирали места распределения, пап, - напомнила, кажется, раз в тридцатый уже.
И Слава Богу, что так. Потому что лучше завод и ежедневная нервотрепка со стороны отдела кадров, где мадам мнит себя директором, чем работать на отца и вообще не видеть реальной картины мира. К тому же, максимум, к чему меня бы допустили на фирме отца – варке кофе. А это я и дома блестяще демонстрирую.
- Если бы я позвонил, - парировал мне недовольно.
- То все двери открылись бы, - продолжила заученно. – Знаю. И ценю. Но мне нравится практика, и я не жалуюсь.
- Моя дочь. На заводе. Дурной анекдот эта твоя практика.
Я улыбнулась. Искренне. Эта улыбка всегда сбивает его с толку, потому что с ней я становлюсь похожа на маму, и он теряется. Я крайне редко использую этот грязный ход, но сегодня пришлось.
- Поужинаем вечером? – спросила, улыбаясь.
Отец потерял нить своего недовольства, замолчал, затем растерянно кивнул в знак согласия.
- Тогда до вечера, пап, - подмигнула и помчалась к своей машине.
Тетка из отдела кадров встречала меня на пропускном пункте с гаденькой улыбкой. Я опоздала, да. Аж на две минуты. Потому что парковка была забита битком и пришлось оставить машину вдоль дороги за углом. Оставить, и молиться, чтоб когда спец службы выедут на снегоуборочную компанию, ее не засыпало снегом, солью и камнями.
- Ты опоздала, - хищно улыбнулась мне Елена Николаевна. – В мой кабинет, Борковская. Будешь писать объяснительную, пока я буду звонить декану.
Ну просто потрясающе. То, что нужно для полного счастья.
Я поджала губы и молча кивнула, гордо вскинула подбородок и прошла вперед, заставляя ее почти бежать за собой.
В ее кабинете я присела на стул, взяла протянутый мне лист бумаги и начала писать. Размашистым почерком. Обычно он более мелкий и аккуратный, но, когда я злюсь, я всегда пишу крупно, не жалея бумаги. Она все стерпит. А вот я на грани. Проглотить это, выдержав, не задействовав связи отца – крайне сложно. Ведь один звонок папе, и эта зловредная барышня работать здесь не будет. Она мнит себя царицей, но на любую царицу есть управа.