VII
Всё же бандиты остаются бандитами — и даже одного профессионала, вроде меня, вполне хватило, чтобы перебить многих из них. Они толпой подбирались к «Болту», который я бросал на видном месте, становясь идеальной мишенью. К счастью, багажа у миссис Уэлдон с собой почти не было, больше всего места занимал саквояж с деньгами, и мы со стариком, хозяином фермы, сумели засунуть в багажник автомобиля картечницу. От противопехотного щита и лафета пришлось отказаться, а потому я либо пристраивал её на капот «Болта», либо заранее занимал позицию в стороне.
На моей совести было уже полтора десятка покойников и вдвое больше раненных, прежде чем за мной начали охотиться всерьёз. Но и тогда не скажу, что было так уже сложно разбираться с бандитами — простейшие приёмы и уловки, на которые никто на фронте не купился бы, срабатывали идеально.
Бойцы Рохо продолжали бросаться к автомобилю неорганизованными группами. Распахивали дверцы, совали головы в салон. А потом толпились вокруг «Болта», будто стадо баранов. Две пятёрки таких охотников я выкосил из картечницы, прежде чем хоть кто-то из них сумел понять, что происходит и откуда в них летят пули. И ведь у меня был не лёгкий «Манн», наводивший ужас на фронты в конце войны, и даже не проверенный временем «Мартель», а древний монстр, которому место в музее. Да, за ним хорошо ухаживали, да, старик, служивший техником, доработал его, однако до современных пулемётов картечница не дотягивала и очень сильно. И всё равно я косил из неё бандитов Рохо.
А ещё я таскал в автомобиле труп Гильермо Строцци, и по городу пошёл слух, что глава исталийской семьи жив и именно он косит людей Рохо. Это заставило немногих оставшихся в Отравиле бойцов Строцци сплотиться, дать отпор превосходящему числом врагу, и теперь они тоже искали на улицах неприметный даже в таком захолустье «Болт».
Однако всему рано или поздно приходит конец — и на меня открыли охоту профессионалы. Конечно, среди бойцов Рохо были те, кто прошёл войну, несмотря на общую неприязнь между ветеранами и преступниками. Многие так и не сумели найти себя в мирной жизни, а отправляться в Афру или на вечно бушующий гражданскими войнами восток не желали. Вот и примыкали к разного рода бандитским группировкам, чьи лидеры ценили их, но редко давали объединяться в команды. Ведь такая команда вполне может решить, что ей не нужен никакой лидер, а власть лучше всего держать в своих руках.
И всё же кто-то в семье Рохо решил, что лучше рискнуть сейчас, чем потерять большую часть людей от моих действий. А может, Рамону кто-то подбросил эту идею, и теперь за мной гонялись не простые бандиты, а бывшие солдаты. Вроде меня.
Неладное я почуял, когда к автомобилю, который припарковал на сей раз у единственного в Отравиле фотоателье, называвшегося «Ночные снимки», короткими перебежками подобрались двое крепышей с дробовиками. Других бойцов Рохо я пока не заметил, и это заставило напрячься. Патроны к картечнице давно закончились, и я сидел в автомобиле рядом с начинающим уже пованивать на ночной жаре трупом Гильермо Строцци. У «Принудителей» боеприпасов оставалось вполне достаточно: каждый из телохранителей Строцци нёс с собой по два запасных барабанных магазина, так что я мог позволить себе стрелять из пистолет-пулемётов длинными очередями.
Как только один из разведчиков — а никем другим эта парочка быть не могла — распахнул дверцу «Болта», оттуда вывалилось тело Гильермо Строцци. Не в первый раз. Боец вскинул «майзер», но стрелять сразу не стал. Толкнул ногой голову мёртвого исталийца, чтобы увидеть лицо. Второй не сводил стволов дробовика с окон «Болта» — одного выстрела вполне хватит, чтобы нашпиговать всё внутри крупной картечью. Даже мне в нательной броне не поздоровится.
— Это ж дохлый дон Строцци, — заявил первый разведчик. — Дерьмо, ну и воняет же он!
— Проверь салон, — бросил второй, не опуская дробовика, — не сам же он сюда приехал.
Первый бандит сунулся внутрь и увидел меня, но прежде чем он успел подать сигнал, я начал действовать. Рывком я буквально вытолкнул себя с водительского сидения, и мы вместе с бандитом покатились по пыльной земле. Коротко протрещал «Принудитель», срезав бойца Рохо с дробовиком, а после я обеими руками вцепился в предплечье первого бандита. Мы боролись на земле, почти не двигаясь, пытаясь передавить противника, направив ствол «майзера» во вражескую грудь. И я оказался сильнее — грянул выстрел, и бандит обмяк, пуля пробила его навылет, отправив на тот свет в считанные мгновения.