Наверное, именно помолвка поспособствовала тому, что сейчас Рендалл витал в облаках, рассеянно смотрел по сторонам и себе под ноги, ничего и никого вокруг не замечая. Засунул руки в карманы и шагал к намеченной цели.
Терренс наблюдал за ним из окна холла, опершись обеими руками на подоконник. Во дворе туда-сюда шныряли школьники, но Терренс не придавал их появлению значения. Его внимание целиком сосредоточилось на личности одноклассника.
Хотелось о многом спросить, ещё больше сказать, но Терренс прикусывал язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
Он пристроился на подоконнике, потянул за ручку, открывая створку, и всё-таки закурил, высунувшись из окна так, словно жаждал спланировать оттуда прямиком на землю. Время рассчитал более или менее правильно. Рендаллу оставалось не так мало, чтобы пройти мимо этого окна, но и не так много, чтобы он посмотрел и подумал, будто его кто-то поджидает, желая развести на разговор. В противном случае, он мог изменить маршрут, а это ломало Терренсу все планы.
Рендалл не заметил его и продолжал движение.
Создавалось впечатление, что это просто случайность. Одному нужно попасть в здание, другому выкурить сигаретку ради получения своей ежевечерней никотиновой дозы.
Терренс подпалил кончик сигареты и затянулся едким дымом, сжал её в пальцах, поджидая подходящего момента.
Бумага тлела, Рендалл приближался.
Стоило только ему оказаться напротив окна, как Терренс высунул руку и приложил кончик сигареты к воротнику пиджака, словно случайно, а, на самом деле, вполне продуманно.
План оказался реализован с блеском. Жаль, что на чёрно-белой ткани эта дыра была не так уж заметна. Терренсу хотелось сделать такую гадость, которая запоминается на всю жизнь, а не остаётся сиюминутной проблемой, на которую легко махнуть рукой.
Он хотел приложить ту же тлеющую сигарету к шее, помеченной парой едва заметных родинок, или к щеке, а лучше сразу к сердцу, чтобы прожечь в нём дыру и потом ещё немного иглой потыкать, но эти мысли отогнал стремительно.
Ещё не хватало практиковать жестокость в отношении ничтожества. Оно и меньшего количества внимания не заслужило.
Что уж о сильных чувствах говорить?
Много чести, детка. Ты того не стоишь.
В любом случае, манипуляция не осталась незамеченной, потому что Рендалл выпал из состояния коматоза и посмотрел на человека, поприветствовавшего его столь милым способом. Не сомневался, что стоит только перевести взгляд немного в сторону, и его глаза встретятся с насмешливым взглядом, похожим на сотни других, таких же, что имели место в их жизни.
Не ошибся.
– Прости, – усмехнулся Терренс, стряхивая пепел.
Тот упал прямо на ботинок Рендалла. Кажется, к концу разговора Терренс планировал превратить собеседника в живую пепельницу, оттого так старательно отыгрывал представление.
Поверить в совпадения не получалось при всём желании.
– Ничего страшного, – отозвался Рендалл равнодушно и попробовал пройти мимо.
Терренс вновь выставил руку в проход, преграждая путь. Тем самым давая понять, что их общение не закончилось, и он желает обменяться ещё, как минимум, парой фраз. В зависимости от того, как воспримет ответы, решит: казнить или миловать. Второй вариант представлялся чем-то нереальным.
– Постой. Мы ещё не поговорили.
– А нам есть, о чём разговаривать?
– Ну как же. – Терренс изобразил уродливую ухмылку. – Разумеется. Такие события в жизни не каждый день случаются. Я хотел извиниться перед тобой за то, что мы с Мартином не смогли присутствовать вчера на торжественной церемонии. Надеюсь, ты захватил для будущих родственников хотя бы маленький кусок праздничного торта?
– Это была помолвка, а не свадьба. Мы пили шампанское и обсуждали планы на будущее в узком кругу, потому не думаю, что ты, в принципе, имел возможность туда попасть. Торт нам не подавали. Если это всё, то я пойду. Пропусти.
– Ни в коем случае.
– Что тебе ещё от меня нужно?
– Что-нибудь.
– Совсем нечем заняться?
– Почему же? Всегда есть. Буквально пару минут назад был поглощён процессом развития образного мышления. Представлял себя в вашей постели, и – не поверишь – даже понравилось. Интересно, а мне позволят воспользоваться правом первой ночи? Или Кейт будет протестовать против моего присутствия? Хотя… Кейт? И против? Сомневаюсь в этом. Думаю, она только «за».
Рендалл промолчал, но видно было, как заходили желваки, а ладонь сжалась в кулак. Терренс откровенно его провоцировал и почти достиг заветной цели.
Рендалл балансировал на той тонкой грани, когда желания смешать противника с грязью необычайно ярки, но остатки самоконтроля ещё не сгорели окончательно и удерживают от поступков, о последствиях которых можно глубоко пожалеть.
– Если хотел удивить, а лучше – сразу шокировать меня сообщением об отношениях, которые связывали вас прежде, то, вынужден огорчить: ты опоздал. Мне об этом уже рассказали.
Рендалл сумел ответить, не повышая тона. Его истинное настроение выдавали разве что глаза, потемневшие от гнева и ненависти.
Терренс презирал и эти глаза.
Он сожалел, что Рендалл всё-таки контролирует себя, не поддаваясь порывам слепого гнева.
Так было бы проще. Вероятно.
Нанося удары, купаясь в крови, хлещущей из рассечённой брови или губы, он упивался бы своими ощущениями. Однако стоило признать, что слова об освобождении от неприятных мыслей, были всего лишь отговоркой. Терренс знал, что лучше ему не станет ещё долгое время.
Потому-то с вызовом смотрел Рендаллу в глаза.
Они были единственным, что во внешности Рендалла подходило под определение примечательных, ну или отличительных, черт. Не зелёные, не голубые, не серые, а какие-то светло-бирюзовые, что ли. Чтобы охарактеризовать их цвет, приходилось потрудиться и перебрать в памяти немалое количество оттенков. Нужного определения пока подобрать не получилось, потому Терренс остановился на определении: «цвет морской волны».
Художникам, в этом плане, наверное, было проще, но Терренс к их братии не имел никакого отношения, а кисть в руках держал последний раз ещё в начальной школе, когда им преподавали основы изобразительного искусства. Получалось не то, чтобы очень, вот он и не проникся.
– Неужели?
– Представь себе.
– Жаль. Очень жаль.
– На этом всё?
– Пожалуй. – Терренс усмехнулся и бросил окурок прямиком на ботинок. – Приятно было поболтать, Рен.
Отряхнув руки, Терренс поднялся с места и направился в сторону лестницы, не останавливаясь и не оборачиваясь. Рендаллу, продолжавшему стоять на месте, казалось, что Терренс растворяется в потоке людей, и совсем скоро от него ничего не останется, даже напоминания. Чёрно-белые униформы сливались в единый поток, окурок продолжал дотлевать, постепенно прожигая кожу ботинка.
Рендалл наклонился, поднял окурок и повертел его в руках. Хотелось прикоснуться к фильтру и затянуться, почувствовав горький привкус на языке, и дым, заполняющий лёгкие. Но красиво провернуть этот жест не получилось бы по ряду причин. Во-первых, мерзко было прикасаться к вещи, которая только что валялась на земле. Во-вторых, он не умел курить и не планировал учиться.
Желания, подобные тому, которое нанесло визит сегодня, посещали его не чаще раза в год. И только в моменты, когда всё было плохо, обещая со временем не входить в норму, а ухудшаться.
Сейчас в жизни Рендалла наступал как раз такой период.
Рендалл швырнул окурок обратно на асфальт, прижал каблуком начищенных туфель и раздавил, вложив всю ненависть.
– Почему он не оставит тебя в покое?
Голос, раздавшийся за спиной, был Рендаллу знаком. Очень хорошо знаком, вплоть до каждой нотки, в нём звучавшей, поскольку именно с обладателем данного голоса Рендалл делил комнату в общежитии.
Рендалл обернулся.
Трой снял солнцезащитные очки и улыбнулся.