Идальго тронул коня шенкелями и въехал в ворота с таким надменным видом, словно это не он заплатил за проезд, а жители Ак-Кермена сами вручили ему ключи от города.
Кстати, о жителях… По сравнению с другими населенными пунктами, в которых мне удалось побывать, их было слишком много. Хорошо, что постоялый двор и прилегающие к нему торговые палатки оказались буквально рядом с въездом. Я уж было, как и положено охраннику, настроился прокладывать дорогу к ним ножнами и добрым словом, но оказалось, что за воротами нас поджидало несколько вполне пристойно одетых слуг.
Кланяясь и прижимая руки к груди, они молча окружили нас, взяли коней под уздцы и потащили дальше. Виктор попытался задать пару вопросов на понятном басурманам языке, но в ответ получил все те же нижайшие поклоны и широкие улыбки, свидетельствующие о самых добрых намерениях неожиданных проводников.
— Не похоже, чтобы они что-то замышляли, — пробормотал я негромко, — но лучше держите оружие наготове.
— Это вряд ли, — не согласился Виктор. — Скорее всего, нас приглашают в гости.
— Своеобразно…
Вскоре широкую площадь сменили узкие и кривые улочки, образованные тесно стоящими двухэтажными зданиями с плоскими крышами, с которых так удобно лить кипящую смолу или масло на голову врага. Или забрасывать камнями. Но, обошлось без экстрима. Испанец оказался прав. Как только мы поравнялись с очередными воротами вмурованными в глухую стену, они тотчас распахнулись во всю ширь, открывая въезд на широкое подворье, немногим меньше торговой площади.
А со стороны вычурно оформленного резьбой и лепниной палаццо, к нам навстречу спешил Кара-мурза. Улыбаясь так же радушно, как и его слуги.
— Добро пожаловать, дорогие гости! Мой дом — ваш дом! — провозгласил татарин. — Прошу извинить, что не встретил лично. Слишком много распоряжений пришлось дать, чтобы успеть организовать вам достойный прием. Да и самому хотелось принять надлежащий вид, подобающий случаю.
Мурза и в походе не выглядел бедняком, но сейчас он мог легко затмить средних размеров пожар и стаю павлинов в придачу. Я даже призадумался: как же тогда одеваются разные там визири и ханы. Не говоря уже о солнцеликом султане… Если судьба забросит во дворец, надо непременно озаботиться темными очками. На хозяина дома и то глазам глядеть больно.
— Прошу за мной…
Кара-мурза указал на просторный полог натянутый в затененной части двора.
— Здесь прохладнее будет. Я понимаю, что настоящему багатуру нипочем летний зной или зимняя стужа… Но с вами такие матурым* (*тат., — красавицы). Зачем же портить несравненный цвет их кожи?
— Согласен, мурза, зря портить ничего не следует… — учтиво поклонился я в ответ, поскольку недавний пленник знал, кто в отряде главный, я на какое-то время оставил роль телохранителя.
— Спасибо за гостеприимство, но позволь просить: с чего, вдруг, такое радушие? Сутки еще не прошли, как наши клинки звенели, томимые жаждой чужой крови?
Кара-мурза первым взошел на разостланный прямо на земле богатый ковер и уселся на толстую подушку, жестами приглашая присоединяться.
— Твои слова Антон-ага могли бы показаться обидными, если б не были столь искренними…
Татарин собственноручно стал наполнять пиалы густым, аж черным чаем.
— И я не сочту за труд объяснить… Благодаря мудрости Аллаха, мир устроен очень разумно. Есть день для забот и ночь для отдыха. Есть солнечные лучи для света, тепла, созревания риса и хлопка, — и есть благословенная тень, где можно пить чай, кушать икмэк, бэлиш, плов и тутырму. Так же есть поле для битвы и место для молитвы или беседы с желанным гостем. Да, Аллаху было угодно, чтобы мы первый раз встретились в бою. Но, разве кто-либо из нас в этом сражении вел себя недостойно и заслужил презрение? Нет… Два воина скрестили сабли и победил сильнейший. Это правильно и не противоречит Корану. Более того, победитель повел себя еще достойнее, не стал унижать побежденного воина и этим снискал еще большее уважение.