— Верно рассуждаешь, — согласился я. Попадись они на глаза такой шайке, как у Васятки Косого… — А с подьячим говорить не пробовал? Усовестить или пригрозить?
— Хотел… Да только слуги его меня дальше крыльца не пустили. А сам он в окошко высунулся и предупредил, что ежели еще раз возле своего подворья увидит — висеть мне на дыбе, как смутьяну, супротив царской воли умышляющему.
— Силен, соль ему в печенку…
— Но я все равно удавлю гниду… — водка свое сделала, и тоска-печаль потихоньку стала сменяться бесшабашной удалью. — Вот прямо сейчас пойду и удавлю. Острога все равно не миновать, так хоть Настенька спокойно жить сможет. Не прятаться же всю жизнь от сластолюбца богомерзкого…
— Разумно, — придержал я стрельца, порывающегося встать из-за стола. — За это обязательно надо выпить. За удачу…
— За удачу надо… — согласился Федот и одним духом опорожнил стакан. Потом тяжело опустился на скамейку. — Сейчас…
— Слушай, я в городе ничего не знаю. У Касьяна дом с резными наличниками на окнах и зеленой крышей?
— Чего? — захлопал глазами стрелец. — Какой еще зеленой?.. Кто тебе такую глупость сказал? Обычная крыша, гонтом шитая. Конек, правда, затейливый. В виде собачьей головы. И крыльцо… дюже скрипучее… зараза.
Федот положил отяжелевшую голову на руки и мирно засопел. Отлично, именно то, что требовалось.
— Хозяин…
— Да, господин.
— Стрельца не тревожь. Если проснется раньше рассвета — поднеси ему еще штоф. Буянить начнет, можешь даже связать. Не в себе человек… Пусть проспится. Утро вечера мудренее.
— Золотые… слова… — хозяин кабака многозначительно предъявил мне пустую ладонь.
— Сойдемся на серебряных… Только платить будет он… — я указал на «Завсегдатая». Все еще трезвого.
— С чего это? — вскинулся тот, словно только и ждал подначки.
— А с того, сударь, что у меня кулаки целый день чешутся. Не желаешь силой померяться? Ставлю 25 талеров. Побьешь меня — твой выигрыш. Я тебя уложу — заплатишь кабатчику. По рукам?
— Да с превеликим удовольствием! — резво вскочил тот на ноги. — Ну берегись, сударь, живого места на тебе не оставлю!
— Не на рать идучи хвались, а когда с рати… закончишь, — подмигнул я кабатчику. После снял саблю, положил ее на скамью рядом с хлопцами и кивнул задире. — Веди. Показывай, где тут у вас толока?
Ночное время диктовало свои условия для поединка, поэтому противник повел меня к торговым рядам. Там, чтоб отпугнуть воришек, всю ночь горели факелы.
— Я это, что сказать хотел… Надеюсь, ты знаешь, куда мы идем? Не собираешься потасовку под окнами Тайного приказа затеять?
— Не дурнее чужаков, — проворчал тот. — Вон дом подьячего Касьяна… — ткнул пальцем в пятистенок с выгулом и резным крыльцом. — А мы… — еще один жест чуть в сторону, — туда идем. Если орать не будешь, даже не услышит. Вишь, огонь не теплится. Почивает, стало быть око государево.
— Тогда, я спокоен. Сам только не вопи, когда плюха прилетит.
Дошли до места, скинули жупаны, поплевали в ладони и понеслась…
Смешно. Так я даже в детском садике не дрался. Противник пер на меня дуроломом. Выходил на среднюю дистанцию и только после этого начинал замах. Причем, это даже не давно устаревший из-за относительной медлительности свинг получался, а какая-то медвежья оплеуха, что ли. Не проверял, но был уверен, что могу успеть трубку раскурить, прежде чем сделать шаг назад и пропустить его кулак мимо. Потому что не курящий…
В общем, танец получился следующий: он замахивался, я делал шаг вперед, пробивал прямой в челюсть, вполсилы, чтобы руки не калечить, и отступал. Противник замирал, мотал головой, сплевывал и… все начиналось с начала. Здоровый лось попался. Раз двадцать довелось приласкать, пока он не опустился на одно колено и не прохрипел:
— Все, сударь… Твоя взяла… Славно дерешься…
— Ты тоже не промах… — протянул я ему руку. — Всю середку мне начисто отбил… Возвращайся в кабак сам, а я нужник поищу… Не дотерплю…