— Верно… — согласился с моими доводами староста. — Но, об этом, ваша милость, ты пока ни слова не сказал.
— Говорю. У вас будет целый день, чтобы подготовиться к отъезду. Никого не удивит, что я на деревню ночью нападу. Которые избы жечь — сами укажете. Но, не меньше пяти… И кузницу… тоже было бы неплохо. Любой налетчик с нее и начал бы. Мужики ничего и не заподозрили б — обычное дело, кузница полыхнула. Небось, не реже чем раз в год горит, верно?
Степан кивнул.
— Вот… Бросились бы огонь тушить. Тут их и повязали бы всех. А после по хатам прошлись, домочадцев да добро собирая.
— Так явственно рассказываешь, ваша милость, что сразу видно — большую сноровку в этом деле имеешь… — с чего-то решил подколоть меня староста.
— Угадал, старик. Ратное дело от разбойничьего только в том отлично, что ратники чужих бьют, а разбойники всяких, — спокойно ответил я. — Слушай дальше… Как хаты запылают, составим обоз, как бы из пленных, скота, телеги вашим скарбом нагрузим, и уйдем. В любую сторону, куда укажешь. Можем вас хоть в Чигирин сопроводить. Или в Полтаву… Сами выбирайте, где осесть хотите и можете. А вот с этим — уже гонца к гетману высылай не мешкая. Чем быстрее пришлет вам на новое место охрану, тем быстрее я в Смоленск вернусь и сообщу, что задание выполнен. А стало быть — больше семью Хмельницкого искать не станут.
Староста снова почесал затылок, неуверенно на меня поглядывая.
— Будем дальше лясы точить или делом займемся? День-то уж за полдень перевалил.
— Прости, ваша милость, но больно складно все получается. Если правду сказываешь — честь тебе и хвала. А если нет? Это что ж получится? Мужики сами свое добро на телеги уложат, повяжут друг дружку и вместе с домочадцами отдадутся в твои руки… Хочешь — милуй, хочешь — в неволю гони. Не гневайся, но страшно мне такое решение принять. Ведь, если ошибусь — навек проклят буду.
Гм… Разумно. Этого я не учел. А ведь и в самом деле, развод покруче МММ мог бы получиться.
— Понимаю и не обижаюсь. Более того — вот тебе способ для спокойствия… — я протянул старосте руки. — Вяжи меня. И пусть Степан будет рядом неотлучно. Решишь, что обман — руби голову или пулю в живот. Как хочешь… Только не торопись… — я широко перекрестился. — Бог мне свидетель, добра вам желаю и лжи не задумал.
* * *
Позади небосклон все еще подсвечивали отблески пожарища, когда впереди показался отряд всадников. Остановил обоз, приказал готовиться к обороне, а сам двинулся навстречу. Когда у тебя на руках куча баб с ребятней, любые переговоры — это дополнительное время на подготовку.
«Сотник Кураш, — сообщил секретарь. — Отряд тридцать сабель»
Вряд ли казаки станут бесчинствовать в своих же землях, но a la guerre comme a la guerre* (*фр., — на войне как на войне), а береженного и Бог бережет.