Дверь была открыта. Дмитрий шагнул в комнату. За столом сидели Кайтанов и… Наташа. Перед Борисом стояла опустошенная на треть бутылка коньяка, две пиалы.
— Рюмок даже не имеешь, — пробурчал Кайтанов вместо приветствия, — приходится пить из пиалы. Коньяк — из пиалы, — и он фыркнул.
Дмитрий тоже не стал здороваться, — ни с Борисом, ни с Наташей, которая смотрела на него едва ли не с ненавистью.
Кайтанов налил в обе пиалы, одну подвинул Дмитрию.
— Хлебни для бодрости.
Дмитрий подошел к столу, кивнул в сторону Наташи:
— Пусть она выйдет.
Тот повернулся к своей подруге:
— Дорогая, подожди в коридоре. Мы недолго.
Наташа молча встала и, громко стуча каблуками, покинула комнату.
Борис выпил и крякнул.
— В общем, так, — сказал он. — Я рассчитывал, мы с тобой будем вместе. Но по некоторым приметам вижу — альянс не получился. Словом, бери бумагу, ручку, я подпишу заявление прямо сейчас. Возвращайся в Ташкент — на лоно цивилизации. А мы уж тут — в глуши — как-нибудь сами…
Дмитрий машинально вертел в руках спичечный коробок.
— Поначалу, — сказал он, поднимая на Кайтанова глаза, — я действительно решил уехать из Райцентра. Но потом понял — так нельзя.
— Ах, нельзя! — с иронией повторил Кайтанов.
— Да, нельзя, — упрямо, с жесткостью продолжал Дмитрий. — Потому что уйти должен ты.
Глаза Бориса сузились.
— Что за чушь! — воскликнул он. — Почему я должен уйти? Не из-за тех ли уголков?
— Если хочешь и дальше мне лгать, то делай это по крайней мере не так примитивно. Мне известно, что уголки предполагалось сменять на ворованную рыбу.
Кайтанов усмехнулся.
— Рыбы в Рыбхозе все равно разворовывают порядочно. Тонной больше, тонной меньше — какая разница? Эта рыба должна была пойти в качестве подарка разным людям, от которых зависит наше снабжение, в том числе запчастями. Я тебе не лгал. Просто выпустил промежуточные звенья. В конечном итоге рыба менялась на запчасти.
— А на что менялся вагон леса? Тоже на запчасти? На вагон запчастей?
Кайтанов насмешливо фыркнул, отпил еще глоток.
— Я мог бы тебе сказать, что понятия не имею, о каком вагоне идет речь. И ты не смог бы возразить. Но… — он резко отодвинул в сторону бутылку, — я плевать хотел на всякие штучки! Да — рассчитывал продать лес! Да — за деньги! Ну и что же? С помощью живых денег я держу в руках участок, мгновенно решаю все проблемы. И — заметь, никто не в накладе. Ну был бы на моем месте бесхитростный дурачок, вроде Жени… Что осталось бы от участка?
— В прошлый раз — на трассе — я не знал, как ответить тебе, — заговорил Дмитрий. — Но теперь знаю. Вся разница в том, что тебе беспорядок выгоден. На первый взгляд ты во многом прав. И вроде бы — нашел эффективный способ борьбы с нашими неурядицами. Но ты и палец о палец не ударишь, чтобы сломать этот беспорядок. Вслух ты будешь его ругать, а в душе радоваться, что он пока еще существует. Вот тебе первая правда.
— Есть и вторая?
— Есть. Для тебя забота о благе — это удобная ширма. Не более. Львиная часть доходов шла в карманы — твои и твоих сообщников. Именно для этого ты добровольно вызвался ехать в Райцентр. Но комбинировать и одновременно вести дела становилось все труднее. Тебе нужен был неглупый и послушный исполнитель, который взял бы на себя техническое руководство участком. Вот тогда бы у тебя были по-настоящему развязаны руки. Правда, я не пойму, зачем ты сделал ставку именно на меня.
— Чушь собачья! — с угрозой выдохнул Кайтанов. — Ничего подобного доказать ты не можешь!
— Могу, — резко парировал Дмитрий. — Все накладные, акты на списание хранятся в мехколонновской бухгалтерии. Сопоставить полученное с действительными затратами — хлопотливое, но вполне реальное дело. Что разница получится солидная — не сомневаюсь. А главное — люди, на чьих глазах ты комбинировал. Уверен, что они не будут молчать.
— Ах, вот ты что задумал! Рабочих на меня натравливать! — Кайтанов поднялся из-за стола.
Дмитрий тоже встал.
— Даю тебе хороший шанс. Лети к Умарову и сам все расскажи. Да поторопись, Наташа уже заждалась.
Кайтанов медленно пошел к выходу.
— Это мы еще посмотрим, кто кому будет давать шанс, — крикнул он с порога.
Оставшись один, Дмитрий разжал кулак: коробка спичек была смята.
XXXIX
На дворе — поздний вечер. Шумит голыми ветвями Сухой Парк. Как всегда к ночи из степи дует сильный ветер.
Дмитрий сидит за столом. Перед ним книга, вот уже два часа раскрытая на одной и той же странице, и пепельница, полная окурков.