Глава третья
I
На ближайшем заседании исполкома горсовета должен был решаться вопрос об усыновлении Лазаревым его же родного сына. Но накануне в кабинет Лаврова раздался несмелый стук.
В дверях стоял смущенно улыбающийся Лазарев.
— Здравствуйте, товарищ Лавров.
— Здравствуйте. Вы что, разве не получили вызова на исполком?
— Да в том-то и дело, что получил, — все еще улыбаясь чему-то, сказал Лазарев и, подойдя к столу Лаврова, продолжал: — А сегодня чуть свет является бывшая жена моя. «За разводом, — говорит, — приехала. Давай развод — и все тут!» Замуж она собралась. И так мы, знаете, обрадовались, что приняли ее, как самого дорогого гостя. Она и сейчас у нас сидит.
— Что же, поздравляю вас, очень рад, — сказал Лавров. — Хорошо, что предупредили.
— А как же! Жена моя, настоящая, конечно, прямо из дому меня выгнала. «Беги, — говорит, — скорее, а то как бы прокурор зря время не потратил, может, говорит, готовиться будет к выступлению». Вот я и прибежал. Извините, конечно, за беспокойство.
Лазарев ушел, а Юрий Никифорович позвонил в исполком и попросил снять вопрос об усыновлении с повестки дня. Не успел он положить трубку, как стук в дверь повторился. «Видимо, забыл что-то», — мелькнуло в мыслях, но, подняв глаза, Лавров увидел перед собою пожилую скромно одетую женщину, с усталым смуглым лицом. Большие ее глаза смотрели на прокурора настороженно, даже с каким-то горьким недоверием, но Лавров не помнил, чтобы когда-то раньше видел эту женщину.
— Заходите. Слушаю вас, — сказал он, указывая посетительнице на стул.
— Моя фамилия Миронова, — тихо произнесла женщина и тяжело вздохнула.
Наступила пауза. Заметив волнение женщины, Юрий Никифорович нарушил молчание:
— Вы впервые в прокуратуре?
— В том-то и дело, что я уже в этом кабинете не помню, сколько раз была. А тут узнала, что прокурор у нас новый, и опять пришла. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Не могу пожаловаться, Прохоров — он тоже меня не раз выслушивал, а вот проверить как следует мое заявление не сумел, поэтому и решения по нему принимал неправильные. Не понял он меня, сердца моего материнского… Да и не он один…
От волнения женщине трудно было говорить. Секунду помолчав, она продолжала:
— Видите ли, если выслушать все, что я должна сказать, все подробности, времени, конечно, много уйдет, может быть, больше часа. Так вы лучше сразу скажите, сможете или нет?
Лавров заглянул в журнал. Там было записано еще пять человек, ожидающих приема.
— А у вас есть время подождать? — спросил он.
— Сколько угодно! — горячо ответила она. — Лишь бы только добиться правды.
— Тогда хорошо… Я сейчас приму тех, кто меня ожидает, а потом мы с вами поговорим без помех, подробно. Согласны?
Женщина вышла из кабинета, а Лавров позвал секретаря:
— Мария Ивановна, какие есть материалы по жалобе Мироновой?
— Материалов много, а что толку! Эта гражданка ищет ветра в поле. Сейчас я вам принесу все, что у нас есть по ее жалобе.
Прием посетителей продолжался. Вошла не по сезону легко одетая женщина. Присаживаясь, тихо заплакала.
— Что случилось? — спросил Лавров.
— Я приехала с мужем. Его сюда перевели… Не думала о плохом, а вот… он меня оставил. А куда мне… на шестом месяце беременности? Уехала бы, так некуда. Ходила на завод, честно сказала директору, что жду ребенка, а он говорит: «Нам таких не надо». Я по специальности бухгалтер, а на заводе как раз требуется бухгалтер.
Лавров пролистал трудовую книжку женщины, связался по телефону с директором завода, напомнил ему, что, кроме его воли, существует еще и законодательство о труде, обязательное для всех граждан. Директор сначала возражал, но затем заявил, что поручит отделу кадров «разобраться».
Положив трубку, Юрий Никифорович обратился к женщине:
— Идите на завод, подайте заявление. Я прослежу…
Затем появилась сразу группа молодых рабочих. Они принесли жалобу, в которой писали:
«Мы живем в общежитии, давно зима, а у нас еще печей не топят, до сих пор в окнах двойных рам нет. В комнате семь человек, а табуреток только две. На производстве частые простои: то кирпича нет, то цемент вышел. Значит, сиди и жди, а в итоге заработок 150—180 рублей. Просим вмешаться».
Юрия Никифоровича жалоба встревожила, но вида он не подал, а только записал на листке календаря:
«Двенадцатого в строительном тресте проверить причины простоев, соблюдение законов о труде, жилищные условия рабочих. Проверку произвести совместное профсоюзной организацией».