Он положил трубку и повернулся к Лаврову.
— Дочь. Говорит какой-то парень спас девочку — бросился чуть не под машину.
— А сам?
— Все в порядке… Так вот, Юрий Никифорович… Леонидову надо бы помочь.
— Но я же не знаю, где он!
— Найди через адресный стол.
— Боюсь, что он тут же уехал из города.
— Чего ради? — спросил Давыдов.
— Да мало ли чего!
Давыдов поднялся, открыл окно.
— Ты вот что, Юрий Никифорович, помоги Леонидову, но так, чтобы он не знал, что это твоих рук дело. Так будет лучше.
— Догадываюсь. Думаете, он откажется от моей помощи?
— Как знать… Ты же все-таки обидел его, а парень, видать, гордый.
Расставшись с Давыдовым, Лавров поехал в прокуратуру. Всю дорогу он думал о беседе с секретарем горкома партии. «Выходит, Леонидов прав… Он действительно прав! Но как исправить ошибку. Как. Вдруг парень со злости натворит глупостей, пойдет на преступление».
Лавров понимал, что такое может случиться и что прежде всего в этом будет повинен он.
III
…Глубоко засунув руки в карманы брюк, Леонидов стоял у заводских ворот и с интересом разглядывал лица юношей и девушек, идущих на работу. Он и сам не знал, почему эти веселые, оживленно болтающие и смеющиеся люди так занимают его, но его неудержимо влекло к ним. Заметив у заводских ворот объявление: «Заводу требуются плотники», он решительно направился к дверям с табличкой «Отдел кадров».
За столом, заваленным бумагами, сидел пожилой человек. Не поднимая головы, он спросил:
— В чем дело.
Леонидов подошел к столу.
— Есть у вас работа.
— Специальность.
— Плотник.
— Разряд.
— Пятый.
— Документы.
Начальник отдела кадров, все так же, не глядя на Леонидова, протянул руку. Леонидов подал ему справку об освобождении и паспорт. Надев очки, тот развернул справку.
— Хм! — промычал он и впервые взглянул на Леонидова. — Из тюрьмы, значит.
— Из тюрьмы, — спокойно ответил Леонидов.
— Так, так… а по какой статье судился.
— Там написано.
— Хм… так. За воровство… И сколько же ты раз судился, голубчик.
— Мне нужна работа, — изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, проговорил Леонидов.
— Понимаю, понимаю… — начальник отдела кадров откинулся на спинку стула. — Ты что, по квартиркам шастал или государственное добро тащил. А? Ты отвечай! Должен же я знать! Я заведую кадрами. Ну?
— Я отбыл срок и…
— Э, брось! — махнул рукой начальник. — А если ты вздумаешь совершить кражу на нашем заводе, кто будет в ответе? Я! Понял? Откуда я знаю, зачем ты хочешь к нам устроиться.
— Вы примете меня на работу? — прервал его Леонидов.
— Нет.
— Почему?
— Работы нет.
— Но в объявлении написано, что заводу требуются плотники.
— Ну и что же?
— Я плотник и…
— Работы нет!
— Неправда! — почти крикнул Леонидов, сжимая кулаки.
— Ты потише, а то знаешь… В общем не ори. Работы нет! Зайди завтра.
Начальник протянул документы.
— До свидания!
Леонидов положил документы в карман и, хлопнув дверью, вышел.
В коридоре он столкнулся со своей вчерашней знакомой — Люсей Давыдовой. Лицо девушки сейчас было бледным, взволнованным. Она все слышала. И, подойдя к столу начальника кадров, Люся в упор спросила:
— Иван Петрович, почему вы не приняли его на работу?
— Кого?
— Да этого парня.
— Ах, этого? — Иван Петрович усмехнулся, снял очки. — У нас завод, а не исправительная колония.
— Причем тут колония?
— А при том, что он вернулся из тюрьмы и его надо еще перевоспитывать. Нам нужны рабочие, а не уголовники. Ясно?
— Нет! — упрямо тряхнула головой Люся. — Он имеет право работать, как и все советские люди.
— А я и не возражаю.
— Но ведь вы его не приняли.
— Пусть идет на другой завод.
— Почему?
— А почему именно на нашем заводе он должен работать?
— Так он же имеет право!..
— Пусть идет на другой завод, — перебил ее Иван Петрович.
— А если и там откажут?
— Не знаю.
— Но вы же член партии! — возмутилась девушка. — Как же так можно?
— Да, я член партии и не тебе меня учить! — оборвал ее Иван Петрович. — И вообще, какое тебе дело? Почему ты лезешь в мои дела?
— Я член комитета комсомола.
— Вот и занимайся комсомольцами, а я вышел из этого возраста. Все!
— Нет, не все — зло сказала Люся. — Мы поставим этот вопрос на комитете. Это издевательство… бюрократизм…