Женщины заговорили что-то шепотом.
— А что, Андрей Петрович, — услышал Гришка голос Маноса, — та дамка, которая прошлый раз с вами была, не жена вам будет?
— Не жена. Она тоже охотовед. Работает в Азленском сельсовете.
— Так-так. Слышал. Ее вчера зачем-то по телефону — в район вызвали. Наши ехали со станции, видели: идет за подводой, ножками выщипывает…
Стали говорить о другом, но Гришка заметил, что Шмотяков слушает рассеянно, — видимо, известие об этой женщине его волновало.
«Тоже тоскует о ней, — подумал Гришка. — Хочет видеть. А Мурышиха давно в руках у этого прохвоста…»
Глава восьмая
Теперь Шмотяков настолько освоился в лесу, что безошибочно находит все просеки, квартальные столбы. В лунные ночи он сидит на реке, наблюдает за жизнью ондатры. Многие видят его за этим занятием и относятся к Шмотякову почтительно. Теперь ему не нужны проводники. Он никогда не приглашает с собой Гришку, хотя по-прежнему с ним вежлив, предупредителен, расспрашивает о делах. Об Александре они больше не беседуют. При разговорах Гришка не смотрит Шмотякову в глаза. Александра стала тише, ровнее. Даже старик Онисим замечает это. С Александрой он не разговаривает, смотрит на нее сердито. Многие теперь спят на месте пожара, по краю болота. Александра же с Устиньей и Таиской всегда приходит ночевать к избушке. «От дыму голова болит».
Иногда Гришке кажется, что если бы не Шмотяков, Мурышиха полюбила бы его. В начале осени Александра с подругами догнала его на тропе, подала ему корзину, а сама стала перевязывать платок.
Бабы сзади шумели:
— Не сговаривайтесь, все видим! От нас не укрыться! — крикнула Устинья.
— А мы вас переждем, да и в сторону! — ответила Александра. — Вам не укараулить!
Потом взяла у Гришки корзину и, накинув ему на плечо руку, зашагала с ним рядом.
— Ой, парень, — шептала она. — Худо, как попадешь на зубок к бабам. От нас не вырвешься, как из пожара. — Она тихонько привлекла его к себе и посмотрела лукавыми глазами: — А ты не стесняйся. Сам отшучивайся. Да похрабрее! Другой раз, судя по делу, и заверни…
И, тихонько толкнув его в спину, остановилась, пристала к подругам.
Гришка ходил по лесу и весь день чувствовал на плече теплоту ее руки…
— Бабы, — сказала однажды Александра, — мне приснилось, что у меня расплелась коса. К чему это: к радости или к безвремению?
Устинья и Таисья смотрели на нее хитрыми глазами.
За последние дни Мурышиха заметно похудела. Часто о чем-то задумывалась. Шмотяков держал себя с ней очень смело, иногда подшучивал над ней. Гришка прислушивался к нему, темный от злобы. Один раз Гришка заметил, как, разговаривая с ней, Шмотяков отвернулся и зевнул. Гришка посмотрел на него с изумлением и страхом. Парень никак не мог себе представить человека, которому было бы скучно с Александрой. Значит, Шмотяков просто издевается над ней, а баба о нем сохнет?.. Теперь Гришке было все равно, лишь бы задать хорошую память этому человеку. Вечером он зарядил ружье солью и, как только Мурышиха ушла к шалашу Шмотякова, пробрался в березовые кусты и лег на землю так, что ему хорошо было видно обоих.
Шмотяков сидел у костра и пек рыжики, густо посыпав их солью. «Что он делает дни? Ему даже поесть как следует некогда?..» — подумал Гришка.
Александра устроилась поблизости в свете костра. Гришка хорошо видел ее лицо. Глаза Мурышихи сияли.
— Ну, как муженек? — не глядя на нее, спросил Шмотяков.
— Вы опять за то? Все наши бабы смеются: «Уж у тебя чего-нибудь с вологодским есть». — «Да что такое, скажите? А то мне нехорошо, я человек занятой, муж узнает, куда глаза деть?» — «Да, — говорят, — твой Гаврюша уж знает, как этот у тебя о нем расспрашивал, как вы с ним толкуете глазки в глазки». — «Бабы! Да когда, что вы?» — «Ой, от нас не скроешь. Тебе только болтать с кем попадется. А отойдешь — просмеешь и вологодского. К тебе, лошади, ничего не льнет…»
Александра смеялась. Шмотяков в сильном смущении теребил траву. Прутик перегорел, и гриб упал в костер.
— Что тебе, мое словечко не понравилось? — лукаво спросила Александра и чуть придвинулась к шалашу.
Гришка попробовал курок. Пружина очень упруга и всегда издает сильный треск. Надо было влить масла…
— Ты бы зашла сюда, — сказал Шмотяков, указывая внутрь шалаша.
— А я тебя боюсь…
— Чем же я страшен?
Шмотяков приподнялся и схватил ее за руку.
Александра прошептала:
— Что ты, разве можно при огне!..
Шмотяков отпустил ее, взял котелок и пошел на озеро. Александра поднялась и хотела уйти. Тогда Шмотяков опять схватил ее. Так повторялось несколько раз. Наконец Александра сказала: