Когда все приготовлено, он стоит у избушки в раздумье, потом, повздыхав, идет внутрь и ложится на нары.
За кустами, на озере, слышен плеск воды и голос Маноса:
— Вот, должно быть, племяш мой сейчас прибыл.
Плот выплывает из-за кустов. Манос, в одной старой майке, в засученных по колено штанах, взмахивает жердью, как пикой. Сзади него на новенькой белой скамейке сидит Шмотяков. Собака бежит по берегу.
— Слышь, старик! — кричит Манос. — Как ни старался Розку приучить ездить на плоту — не мог. Прыгнет в воду, только нас обоих перебрызгает, и в лес. Вот удивительное дело!
Плот тыкается в берег. Манос опускает между бревнами шест.
— Здорово, старик! Михайлы нету? Что ж он долго? Ну, можешь нас поздравить — крыс нашли видимо-невидимо. Лови!
Манос схватывает за хвост лежащую у него под ногами мертвую ондатру и бросает Онисиму.
— Вот она, голубушка. Не шути, эта тварь семь с полтиной штука!
Онисим вертит в руках ондатру. Она действительно велика. Шмотяков, уставший и недовольный, сходит с плота.
— Ну, — говорит ему Манос. — Мы с тобой к последнему концу прибыли.
Шмотяков с Маносом остались отдыхать и варить обед. Онисим ушел в лес и опять бродил по медвежьим следам. Иногда ему казалось, что кто-то идет по дороге. Он прятался за дерево и выжидал. Никого не было. Лавер, завидев его, сам не показался бы на виду.
В конце дня Онисим встретил на Сосновской дороге Игнашонка. Игнашонок, видимо, шел издалека. Был запылен. Губы его запеклись от жажды.
Он посмотрел на Онисима добрыми серыми глазами и сказал:
— Я иду из Нименьги. Меня уполномочили к охотоведу Шмотякову. По слухам, он живет в вашем лесу.
— Да, — ответил Онисим, пытливо осматривая Игнашонка. — Ты что там делаешь в Нименьге?
— В лисьем питомнике.
— А! Ну иди.
Они пошли лесом.
Вечерело. Манос, только что вернувшийся с охоты, обдирал белок. Он увидел Игнашонка, выпрямился и крикнул:
— Опять не под раз! Прогоню. Ученый при деле.
Игнашонок сразу рассвирепел.
— У меня из сельсовета бумага!
— Ну-ну, там увидим, — равнодушно ответил Манос. — Так и быть, садись, пока посиди.
Игнашонок подобрал на земле сучки, бросил их в костер и присел поблизости на траву.
— По должности кто теперь будешь? — спросил его Манос. — Поди, тоже какой-либо чин?
— У нас в Нименьге свое хозяйство. Лисы. Прошлый раз бумажку ты видел. Надо посоветоваться с охотоведом, что-то молодежь дохнет.
— Водку потребляешь?
— А тебе что?
— Я к слову. Знаю, каким ты был раньше. В сумке чего?
— Да ничего. Хлеб, — несколько смущенно ответил Игнашонок. — Теперь я совсем не пью.
— Ну так и быть, схожу к Андрею Петровичу.
Манос ушел к шалашу и вскоре появился вместе со Шмотяковым.
Шмотяков издали внимательно осмотрел прохожего и вежливо кивнул ему.
— В чем дело, товарищ?
Игнашонок вполголоса стал излагать суть дела.
Манос с Онисимом принялись готовить ужин.
Манос то и дело посматривал на Игнашонка и напоминал:
— Ты, черная борода, смотри не особенно заговаривайся. Дай человеку побыть одному. А будешь надоедать, я тебе покажу виды образа.
Шмотяков и Игнашонок на полминуты умолкли. Шмотяков нервно подергивал плечами.
— Чего ты суешься в чужое дело! — укоризненно сказал Маносу Онисим. — Что тебе, глупая голова, все покою-то нет!
Манос усмехнулся:
— Ну-ну, старик, не горячись. Ведь наш брат присосется, не отцепишься. Я на курсах учился, и то иной раз начнешь с Андреем Петровичем говорить и все забудешь. А этого по рылу видно — роспись поставить не умеет.
Потом Манос обратился к Игнашонку.
— Ну, все сказал?
Игнашонок злобно блеснул глазами.
— Чего уставился-то? — сказал Манос. — Больше тебе говорить не о чем. Андрей Петрович всю суть выслушал. Давай отчаливай.
— А я вот как возьму на тебя палку! — закричал на Маноса Онисим. — Не слушай его, Платон. Он ведь из-за угла мучным мешком охлестан.
Манос весело смеялся.