Аверьян с полминуты стоит и смотрит на нее. Потом, стараясь сдержать волнение, шутит:
— Хороших людей везде встречают.
— Как же, ведь все-таки начальство.
Она подходит к нему. Сильная, загорелая, босиком. Белый платок лежит на плече.
— Ты зачем пришла?
— Давно тебя не видела.
— Все такой же…
Она смотрит на него тревожно и пристально, как бы изучая. Аверьян не понимает, в чем дело.
Потом лицо ее светлеет. Она доверчиво придвигается к нему и шепчет:
— Надо идти, а то скажут: опять сошлись.
Оба тихонько смеются.
— Что же теперь-то? — говорит Аверьян. — Теперь-то, наверное, ничего.
Молчат. Слышно, как работает жнейка.
Настасья перекатывает босой ногой гальку.
— Стою и думаю, — говорит она, — сказывать самой или от других узнаешь?
День перед ним темнеет. Он садится на выступ берега.
Не глядя на него, Настасья продолжает:
— Кто-то пронес, что на воскресенье вечером нас с тобой застали в овине.
Щеки ее пылают.
Теперь и Аверьян не смотрит на нее. Он бормочет:
— Черт знает что такое!
Настасья берет кончик платка и подносит его к лицу. Вдруг она резко выпрямляется, смотрит ему в глаза и твердо произносит:
— Никому не выговаривай. Надо виду не показать, тогда отступят!
Она уже повеселела. Улыбается. Надо было придумать это!
Быстро поднимаясь из оврага, она оглядывается на Аверьяна и шутливо поет:
И, махнув ему рукой, скрывается за кустами.
Ее давно уже не слышно, а Аверьян все стоит, стараясь разобраться во всем, что сейчас слышал и видел.
Дома Аверьян делает вид, что ничего не знает, но вскоре ему становится стыдно жены. Он с горечью говорит:
— Никак не дают жить. Убежал бы черт знает куда от этих сплетен!
Марина молчит. Теперь ее не разубедишь ничем. У нее совсем неживое лицо, глаза страдальчески смотрят в одну точку. Как она похудела за эти несколько дней! Но она не жалуется, не плачет и, когда приходит Павла Евшина с намеками о худой жизни, — деревянно отвечает ей:
— Ну, кому как живется.
И больше ни звука.
Сплетня пущена так ловко, что всюду он слышит одно и то же.
Вечером в маслодельном заводе Павла — та прямо говорит:
— Вот, бабы, недолго Марина покрасовалась. Вот кто поплакал, помучился! Как их снова-то черт столкнул. Да какой домовой и высмотрел-то! Ну и народ…
Павла оглядывается кругом. Аверьяна в толпе не замечает.
— Вот тебе и партийный… — добавляет она.
Наклонившись, Аверьян пробирается на улицу. Земля перед ним плывет. Он долго шатается по полю, потом задворками выходит на проселок и направляется в Костину горку.
Солнце на закате. Бабы, пришедшие с работы, с любопытством рассматривают его. Около сельсовета пусто. Аверьян подходит к окошку.
Онисим сидит на полу и сматывает новые сети. Он так занят, что Аверьяна не замечает. Аверьян осторожно дергает к себе раму. Рама отходит.
— Плохо закрываешься, — говорит он, наваливаясь на подоконник.
Старик поднимает голову.
— О-о! Пришел, Бова-королевич. А я уж думал, так в городе и останешься.
Онисим продолжает сматывать сети, изредка посматривает на него и улыбается.
— Дома-то все ладно?
— Плохо, старик. Ты ничего не слышал?
Онисим, кряхтя, разгибается и подходит к окну.
— Вот беда. Ругаешься?
Аверьян рассказывает ему о сплетне.
Онисим чешет затылок.
— Нехорошо, — говорит он строго. — Никуда не годно. Придется тебе поговорить с самим.
Онисим приклоняется к Аверьяну и, щекоча его бородой, спрашивает:
— А может быть, ты о ней думаешь?.. Народ замечает. А?
— Нет, нет! — кричит Аверьян и сминает ногой растущую у стены крапиву.
— Мекаю я на одного человека, — ворчит старик. — От этого всего жди!
— Я ни на кого не думаю, — угрюмо отвечает Аверьян и переводит разговор.
— На хуторе был.
— О! Что Ермоша?
— Сидит с девчонкой.
— Не подвел бы он. Завтра хотим на Аньгу. Давай-ка с нами? Лодку найдем, законопачу старую.
— Давайте! — радостно соглашается Аверьян.
Он быстро лезет в окно и начинает помогать старику сматывать сети.
Весело беседуют.
— Избушка у Данислова не снится? — с улыбкой спрашивает Аверьян.