— Вот что, ребята, — предложил он, — весело у нас, как в театре хорошем. А еще лучше было бы читальню устроить. Насобирали бы книг, картинок бы понавешали…
— Что ж, это дело хорошее, — поддержал Федьку Архип. — Смотришь то, другое, пято, десято, — все бы лишнее узнал. Ну, там газеты, законы всякие, декреты…
Поддержали и другие, а Игнат согласился пускать мужиков к себе в избу.
— Только с тем условием, чтобы ребятишек не пускать!
— Будь спокоен.
Еще веселее стало на душе у Федьки. Домой он ушел последним — и в первый раз за последнее время назвал жену Анютой, любовно посмотрел на спавшего Ваську.
10
На другой день Игнат велел жене убрать из избы лишнюю рухлядь, помыть пол.
— Перед чем это? — удивленно спросила та.
— Делай, что велят.
К вечеру Игнат притащил из сарая несколько старых скамеек. Никола Конь, зашедший взглянуть, что у него творится, даже диву дался:
— Ого, да ты, брат, молодец!
Никола сбегал домой и вскоре явился с каким-то бумажным свертком под мышкой. Хитро подмигнув Игнату, он развернул сверток. Игнат даже зажмурился от удовольствия: прямо перед ним, как живой, сидел на коне серый человек с пикой — и не просто сидел, а стремительно несся куда-то, вперив острый взгляд вдаль.
— Чего написано-то? — спросил Игнат.
— «Про-ле-та-рий, на конь!» — по складам прочел Никола. — С двадцатого года берегу.
— Ну, дока…
На стене картина выглядела еще краше.
— Тут не все еще, — таинственно подмигивая, сказал Никола и развернул вторую картину.
— «Петроград в опасности!» — прочел он и прибил картину к стене.
Затем он достал третью. Лошаденка, изображенная на ней, походила скорей на голодную кошку, дровни — на игрушечные салазки, мужичок, сидевший в них, — на уродливую куклу.
— «Выполняйте натурналог!» — прочел Никола и пояснил: — Видишь, сидит на дровнях, везет налог.
Картина эта вышла по видимости из-под кисти местного художника, но все-таки придавала известный вид избе.
— Стой, парень! — как бы спохватившись, крикнул Игнат. — Ведь у меня, кажется, тоже кой-что имеется.
Он вытащил из клети большую коробью.
— Вот, — сказал он, доставая листок, испещренный крупными буквами.
— «Голосуйте за Учредительное собрание!» — прочитал Никола.
Оба задумались.
— Помню я… Ой, что было в то время, — тихо промолвил Игнат.
Они прибили лист к стене.
— Не то, — сказал Игнат.
— Да.
— А пускай висит, все не пустое место.
— Ладно.
«Да здравствует Временное правительство!» — гласила надпись на втором листе.
— Ну, это к черту! — воскликнул Никола.
Больше у Игната картин не оказалось. Зато нашлись книги.
— Клади на стол, после полочку устроим, — сказал Игнат, подавая Николе «Житие святого Тихона Задонского».
— Это не надо.
— А что? — удивился Игнат.
— Ну ее к богу.
— Хм… А вот эту?
— «Па-те-рик Ки-ев-ских У-го-дни-ков»… И эту не надо.
Много книг они перерыли, пока не нашли того, что показалось им подходящим. Тут были «Собака Треф», «Гора Афон», «Как обманывают народ большевики», «Мать-чудовище» и много других.
— Книг-то с лешова! — сказал Никола, не успевая даже прочитывать заглавия. А Игнат выкидывал из короба все новые и новые — «Джон Ральфс — гроза полиции», «Блуждания преподобной Феодоры», «Ник Картер», «Алексей, человек божий»…
— Ну, ну! — говорил Никола, улыбаясь во весь рот. — Конца не будет. Да эдак наша читальня будет не хуже, чем при вике!
Из коробья появились еще — «Кончина Александра III», «Христиания, бди», «Пещера Лихтвейса», «Наставления на каждый день»… Наконец Игнат вытащил книгу, которую оба долго рассматривали. Книга была толста, напечатано в ней было мелко. Называлась она «Средневековая инквизиция».
— Подумать даже не знаю, что это такое, — сказал Никола и прочитал еще раз: — Ин-кви-зи-ция… Вот сволочь!
— А ну ее, — сказал Игнат. — Может быть, что-нибудь такое, знаешь…
— Все может быть.
— Завтра велю в печку бросить.
— Хуже не будет.
Две большие стопки книг красовались на столе, и добросовестные труженики любовно посматривали на них.
— Ведь вот, — удовлетворенно вздохнул Никола, — нужно только взяться.
— Знамо дело.
Пришедший поглядеть на читальню Федька застал все уже законченным.
— Вот как, будто в нашем полковом клубе! — весело крикнул он, но, посмотрев книги, те из них, на которых упоминались слова «христианин» или «святой», — отбросил в сторону.