– Это небрежность, – заметил Райдер, – когда чемоданчик и ключ находятся у одного человека.
Ему ответил Гаррисон:
– Мы это проверяли. Ключ находится у охранника. Он отдает его кассиру, когда они приезжают в банк, и забирает обратно после того, как кассир получит деньги.
Проведя языком по пересохшим губам, Эшкрофт продолжал:
– В прошлую пятницу мы приготовили для фабрики двенадцать тысяч сто восемьдесят два доллара. В зал вошел мистер Летерен с чемоданчиком. Ровно в половине одиннадцатого.
– Откуда вы это знаете? – перебил Райдер. – Вы посмотрели на часы?
Почему?
– Я посмотрел на часы потому, что немного удивился. Он приехал раньше обычного. Я ждал его только минут через двадцать.
– И было половина одиннадцатого? Вы уверены?
– Абсолютно уверен, – ответил Эшкрофт так, словно это было единственное, в чем он не сомневался. – Мистер Летерен подошел к барьеру и протянул мне чемоданчик. Я поздоровался с ним и сказал, что сегодня он что-то рано к нам выбрался.
– И что он ответил?
– Точных слов я не помню. У меня не было причин запоминать его ответ, а к тому же я в тот момент укладывал деньги в чемоданчик. – Эшкрофт сдвинул брови, напрягая память. – Он сказал что-то банальное – что лучше прийти рано, чем опоздать.
– Что было дальше?
– Я отдал ему чемоданчик и квитанцию. Он запер чемоданчик, расписался и вышел.
– И все? – спросил Райдер.
– Если бы! – ответил Гаррисон и подбадривающе кивнул Эшкрофту. – Ну-ка расскажите ему остальное.
– Без пяти одиннадцать, – продолжал кассир, растерянно глядя перед собой, – мистер Летерен вернулся, положил чемоданчик на барьер и вопросительно посмотрел на меня. Поэтому я спросил: «Что-нибудь случилось, мистер Летерен?» А он ответил: «Насколько мне известно, нет. А что?»
Эшкрофт смолк и снова потер лоб. Райдер сказал:
– Не торопитесь. Мне нужно, чтобы вы изложили все как можно подробнее и точнее.
Эшкрофт взял себя в руки.
– Я ответил, что все должно быть в порядке, так как деньги пересчитывались трижды. Тогда он с некоторым нетерпением заявил, что это его не интересует: пусть их пересчитывали хоть пятьдесят раз, но не могу ли я поторопиться, потому что его ждут на фабрике.
– И это вас слегка ошарашило? – предположил Райдер с угрюмой улыбкой.
– Я совершенно растерялся. Мне показалось, что он шутит, хотя он не производит впечатления человека, находящего удовольствие в глупых розыгрышах. Я сказал, что уже отдал ему деньги полчаса назад. Он спросил, не свихнулся ли я. Тогда я позвал Джексона, младшего кассира, и он подтвердил мои слова. Он видел, как я укладывал деньги в чемоданчик.
– А он видел, как Летерен их унес?
– Да. И сразу об этом сказал.
– И что же ответил Летерен?
– Он сказал, что хочет видеть управляющего. Я проводил его к мистеру Олсену. Через минуту мистер Олсен позвонил, чтобы я принес ему квитанцию. Я вынул ее из папки и обнаружил, что на ней нет никакой подписи.
– Совсем никакой?
– Да. Я ничего не мог понять. Я же своими глазами видел, как он расписывался на этой квитанции. И все-таки в этой строке ничего не было. Ни малейшей черточки. – Он расстроенно помолчал и докончил:
– Мистер Летерен потребовал, чтобы мистер Олсен кончил меня расспрашивать и вызвал полицию. Я оставался в кабинете управляющего до прибытия мистера Гаррисона.
Райдер, подумав, спросил:
– А Летерена оба раза сопровождали одни и те же охранники?
– Не знаю. Я их вообще не видел.
– То есть вы хотите сказать, что он был без охраны?
– Они не всегда входят в зал, – ответил за кассира Гаррисон. – Я проверял и перепроверял, пока не зашел в тупик.
– И что же вы узнали по дороге туда?
– Охранники сознательно меняют свое поведение так, чтобы тот, кто задумал ограбление, не знал, где они будут находиться в ту или иную поездку. Иногда они оба сопровождают кассира до барьера и назад. Иногда они ждут у входа и наблюдают за улицей. Или же один остается в машине, а другой расхаживает перед банком…
– Я полагаю, они вооружены?
– Конечно. – Гаррисон посмотрел на Райдера с легкой усмешкой. – Оба охранника клянутся, что в прошлую пятницу они сопровождали Летерена в банк один раз. И приехали туда без пяти минут одиннадцать.
– Но ведь он был в банке в половине одиннадцатого! – возразил Эшкрофт.
– Он это отрицает, – сказал Гаррисон. – И охранники тоже.
– По словам охранников, они вошли в банк? – спросил Райдер, выискивая дополнительные противоречия.
– Не сразу. Они ждали у входа, пока длительное отсутствие Летерена их не встревожило. Они вошли в зал, держа руки на пистолетах. Но Эшкрофт их увидеть не мог, так как он уже был в кабинете Олсена.
– Ну, вы сами видите, как обстоит дело, – сказал Райдер, внимательно глядя на злополучного Эшкрофта. – Вы утверждаете, что Летерен получил деньги в половине одиннадцатого. Он утверждает, что не получал их. Одно исключает другое. У вас есть какие-нибудь объяснения?
– Вы мне не верите, ведь так?
– Почему же? Я пока не делаю выводов. Мы столкнулись с противоречивыми показаниями. Но отсюда вовсе не следует, что один из свидетелей сознательно лжет и что именно в нем следует заподозрить преступника. Кто-то из них может говорить, как ему кажется, совершенную правду – и искренне заблуждаться.
– Вы имеете в виду меня?
– Не исключено. Вы ведь не непогрешимы. Непогрешимых людей не бывает.
– Райдер наклонился вперед, придавая особый смысл своим словам. – Будем считать, что факты верны. Если вы сказали правду, значит, деньги были взяты в половине одиннадцатого. Если Летерен сказал правду, значит, он их не брал. Соединим эти факты, и что же мы получим? Ответ: деньги унес кто-то, кто не был Летереном. И если это окажется так, значит, вас ввели в заблуждение.
– Нет! Я не обознался, – возразил Эшкрофт. – Я знаю, кого я видел. Я видел Летерена и только его. Или я должен допустить, что не могу доверять собственным глазам!
– Вы ведь это уже допустили, – заметил Райдер.
– Ничего подобного.
– Вы сказали нам, что смотрели, как он подписывает квитанцию. Вы собственными глазами видели, как он ставил свою подпись. – Райдер сделал выжидательную паузу, но кассир не сказал ни слова. – Однако никакой подписи на квитанции не оказалось.
Эшкрофт угрюмо молчал.
– Если вы могли заблуждаться относительно подписи, то вы могли заблуждаться и относительно того, кто подписывал.
– Я не страдаю галлюцинациями.
– Да? – сухо сказал Райдер. – Ну, а квитанция, как вы это объясните?
– Я ничего не обязан объяснять, – внезапно вспылил Эшкрофт. – Я изложил вам факты. А объяснить их – ваше дело.
– Справедливо, – согласился Райдер. – И мы не обижаемся, когда нам об этом напоминают. Надеюсь, вы не обидитесь, что вас так долго расспрашивали об одном и том же? Спасибо, что вы согласились прийти.
– Рад быть полезным, – и Эшкрофт с видимым облегчением вышел из комнаты.
Гаррисон сунул в рот зубочистку, пожевал ее и объявил:
– Не дело, а черт знает что. Еще день-другой, и вы пожалеете, что вас прислали сюда учить меня уму-разуму.
Задумчиво разглядывая начальника полиции, Райдер процедил:
– Я приехал не для того, чтобы учить вас, а чтобы помочь вам, так как вы заявили, что вам нужна помощь. Ум хорошо, а два – лучше. Сто умов лучше десяти. Но если вы предпочтете, чтобы я отправился восвояси…
– Ерунда, – сказал Гаррисон. – В такие моменты я на всех огрызаюсь.
Мое положение не похоже на ваше. Если кто-то грабит банк у меня под носом, он делает из меня идиота. А вам понравилось бы быть и начальником полиции и идиотом?
– Последнее определение я принял бы только, если признал, что потерпел полное поражение. Вы и это признаете?