Ткань мгновенно пропитывается насквозь. Не смею поднять глаза на Тима и беру лифчик. Он такой же невесомый.
Надеваю его, застегиваю, изогнувшись, и оказываюсь притянута к твердому телу.
Прямо передо мной — шея с выступающим кадыком, в меня утыкается выпирающий в паху член. Мышцы, нависшие надо мной, тоже бугристые и выпирающие.
Это зрелище завораживает. Запускает в теле процессы, которые нельзя обозначить словами. Если это та химия, о которой столько говорят, то я готова писать о ней научную работу.
Концентрация тестостерона в этом мужчине такая, что я точно знаю: если бы в мире существовали приборы, измеряющие тестостерон, при подключении к Тиму они бы не просто зашкаливали. Они бы взрывались вместе с лабораториями.
Тимур подхватывает меня под ягодицы и прислоняет к стене. Вовремя, иначе мои ноги сами бы подломились. Я обвиваю его ногами за талию, и член через брюки упирается прямо в промежность.
Тимур смотрит на мою грудь, его зрачки полностью затапливают радужку.
Только успеваю подумать, что незачем было надевать белье, как ощущаю на себе горячее дыхание. Прямо через кружево. Оно такое тонкое, как паутинка, что не чувствуется на теле. Зато хорошо чувствуется влага, это Тимур дышит мне на сосок, чуть касаясь языком.
Его дыхание горячее, вязкое, мокрое. И я уже вся мокрая внизу. С ужасом думаю, что на брюках Тима останутся пятна.
Язык Тимура все увереннее трогает соски, кружит по ареолам, а я выгибаюсь и вдавливаюсь ему в члендо потери сознания.
Мне хочется его внутрь, в себя, на всю длину. Чтобы ни одного миллиметра свободного не осталось между нами и внутри меня.
А Тимур нарочно продолжает мою пытку — теребит соски по очереди, смачивает их слюной. Они трутся о кружево, и меня выкручивает, болезненно простреливает к низу.
Я давно поняла, грудь для Тима — это что-то особенное. Он смотрит на нее, отстраняется, прикусывает сосок. Вбирает ртом и снова отстраняется. Зализывает каждый милиметр.
Я дрожу от охватившего возбуждения, перед глазами кружится рой цветных точек.
Мои рецепторы оголены, натянуты до предела, как струны. Тимур играет на них, заставляя меня издавать немыслимые, животные звуки. Хватаюсь за его голову, тяну вверх.
«Я тебя люблю, Тим!» — хочу сказать, но нельзя. Зато можно сказать по-другому, тоже правду. Только другую. Заменив одно-единственное слово.
— Я тебя хочу, Тим, — шепчу, а потом сползаю ниже и передо мной оказывается его шея. Не хочу сдерживаться, стону и обхватываю кадык губами.
— Ника! — Тимур хватает меня за волосы и оттягивает, заглядывая в глаза, а я лихорадочно расстегиваю пуговицы его рубашки.
Он помогает мне, стягивает рубашку и бросает в угол. Опускает меня на пол и разворачивает к зеркалу, здесь везде много зеркал.
— Смотри на себя, Ника, — держит за шею одной рукой, а второй скользит вниз по животу. Я раздвигаю ноги, показывая, как мне нужны там его пальцы. — Смотри, какая ты сексуальная.
Он останавливается, цепляет пальцами кружевную перемычку и водит по набухшей плоти, задевая клитор. Мы вместе смотрим в зеркало. Я растрепанная, с искусанными губами, отчего они кажутся ярким мазком. Это и красиво, и пошло. Чувственно и похотливо одновременно.
Тимур тянет за чашки бюстгальтера, обнажает грудь. Соски вызывающе торчат. Он скручивает их пальцами, снова скользит рукой вниз.
Вбирает губами кожу шеи и говорит так низко, что я почти кончаю от одного голоса:
— Смотри в зеркало, Ника. Я хочу, чтобы ты видела свое лицо, когда я буду тебя трахать.
Отодвигает кружево и врывается в меня сзади до упора. Я вскрикиваю и подаюсь вперед, его член слишком большой и болезненно твердый. Но Тим не дает, тянет обратно. Захватывает одной рукой, прижимая к груди, а второй крепко держит за бедро.
Оба смотрим в зеркало. Во мне член Тимура так глубоко, что кажется, он достает до половины меня. Дышим рвано, надсадно. Кладу одну руку на ладонь Тимура, а вторую завожу назад. И толкаю его в себя.
Тимур поворачивает мою голову, наши лица оказываются совсем близко. Безумные, разгоряченные.
— Охуенная, какая охуенная девочка! И моя… — шепчет он мне в губы, наши языки сплетаются в очередном невменяемом танце.