Неожиданно она получает записку от модистки, в которой та просит прийти в ее салон завтра, к двум часам пополудни. В постскриптуме значилось, пожалуй, самое важное и обнадеживающее: «Я нашла способ уладить наше дело». Нечего и говорить о том, что мадам X, с нетерпением дождавшись следующего дня, поспешила к назначенному часу в салон модистки.
Я замечаю лукавые улыбки моих досточтимых слушателей. Да, ни для кого, пожалуй, не секрет, что салоны модисток зачастую бывают скрытыми домами свиданий, где совершаются не только половые акты, но и довольно пикантные сделки. Известно, что определенная часть заказчиц расплачивается со своими модистками не деньгами, а услугами довольно банального свойства, и данная модистка отнюдь не была исключением из общего правила…
Когда она предложила мадам X отработать свой долг таким вот простым способом, та вначале не могла вымолвить ни слова в ответ, так как у нее от возмущения перехватило горло, а немного придя в себя, разразилась длинной тирадой, в которой сакраментально упоминались Бог, честь, дворянское достоинство, грех, супружеская верность, добродетель, совесть и многое другое, на что многоопытная модистка отвечала лишь понимающей улыбкой.
Она, видимо, применяя испытанный прием, рассыпалась в извинениях перед оскорбленной дамой и предложила считать свое предложение шуткой самого дурного свойства. Дама заметно успокоилась. Модистка, давая понять, что переговоры на этом заканчиваются, встала со своего кресла и сказала, что по-прежнему не торопит с возвращением долга, а затем собралась было попрощаться с посетительницей, когда та, нещадно терзая кружевной платочек, начала невнятно говорить что-то о жестокой судьбе, о лишениях, о суровой необходимости, об испытаниях, ниспосланных свыше… Короче говоря, эти излияния закончились вопросом о том, насколько благороден тот кавалер, который… изъявил желание воспользоваться случаем…
Модистка заверила мадам X в том, что благородство и порядочность кавалера вне всяких сомнений, что это человек, приближенный к Людовику XIV, и что даже сама королева, пожалуй, не сочла бы себя оскверненной, окажись она в его объятиях.
И последнее, что волновало нашу добродетельную даму, это возможная огласка. По словам модистки, она приняла все необходимые меры, чтобы исключить такую вероятность самым надежным образом. По договоренности с кавалером, встреча будет происходить в темной комнате и в полном молчании, так что никто из них не узнает, в чьих объятиях обрел счастье любви.
Да, модистка выразилась именно так, и для дамы этот неуместно высокий слог, как ни странно, послужил залогом пристойности грядущего приключения.
Посмотрев на часы, модистка заметила, что кавалер должен прибыть с минуты на минуту, поэтому ей лучше всего сейчас же отправиться в нужную комнату, раздеться и погасить свечу.
Дама так и сделала. Через минуту-другую в салон явился ожидаемый кавалер.
Вот здесь нужно отдать должное отчаянной дерзости модистки. Дело в том, что господин X, супруг мадам, которая в это время готовилась к свиданию, вот уже несколько лет подряд пользовался ее услугами, и, надо сказать, у него не было оснований для недовольства сводней, поставлявшей воистину первоклассный товар. Как-то она устроила ему незабываемое свидание с негритянкой, а совсем недавно благодаря ей он вкусил прелесть сношения с дочерью гаитянского вождя. Очередной его заказ был более сложен в исполнении, по крайней мере, учитывая возможности именно этой модистки: требовалась молодая особа королевской крови, то есть член семьи Людовика XIV — ни больше ни меньше!
И каналья модистка обещает ему решить задачу, но, разумеется, за особую плату и при особых условиях, самым надежным образом исключающих огласку этой опасной авантюры. Господин X, сгорающий от нетерпеливого желания поиметь особу королевской крови, принимает все условия сводни, и вот он приходит сейчас в салон, где ему уже уготовано обладание собственной женой, да еще и за баснословную плату, значительно превышающую ее долг модистке.
Он спешит в указанную комнату, входит, раздевается в полной темноте и, слыша чье-то прерывистое дыхание, приближается к невидимке, торопливо ощупывает ее и, убедившись в аристократической утонченности форм ее упругого тела, начинает властно овладевать им во всех возможных позах и всеми возможными способами, включающими так называемый французский и так называемый итальянский.
Примерно через час он оделся, поцеловал в темноте руку дамы, вышел из комнаты, затем направился в кабинет хозяйки салона, щедро расплатился с ней и, весело посвистывая, вышел на улицу. Через полчаса покинула салон и его супруга, переполненная новыми для себя впечатлениями и так же радуясь солнцу и весне.