Брак его был весьма и весьма выгодным. Мазарини сосватал для него самую завидную невесту Европы — испанскую инфанту Марию-Терезию, дочь короля Филиппа IV, при этом племянницу Анны Австрийской и, соответственно, кузину Людовика.
Летом 1660 года на Фазаньем острове, расположенном на границе между Францией и Испанией, состоялась встреча французской и испанской делегаций, посвященная заключению этого монархического брака.
Анна Австрийская и Людовик прибыли туда в сопровождении огромной свиты, в отличие от короля Испании, взявшего с собой, кроме дочери, лишь нескольких особо приближенных лиц.
Каким-то образом проведав о том, что Филипп IV, страдая дизбактериозом, вынужден будет употреблять в пищу лишь молоко кормилицы, игривые французские придворные набежали толпой в обеденный зал, рассчитывая увидеть, как чопорный испанец будет взахлеб сосать грудь дебелой кормилицы, однако, к их разочарованию, король сидел за самым обычным столом, сервированным самым обычным образом. Возбужденная толпа опрокинула этот стол, и Филипп IV удалился с видом крайне оскорбленной добродетели.
По традициям того времени, монарх не имел права переступать рубеж своих владений, поэтому зал, где должна была состояться торжественная встреча двух делегаций, был разделен надвое широкой бархатной лентой.
И вот в зал вошли, с одной стороны, король Испании и его дочь Мария-Терезия, а с другой — французская королева-вдова Анна Австрийская и ее сын Людовик.
Анна, впервые за последние сорок пять лет увидев своего родного брата, бросилась было к нему, но крайне обескураженный Филипп покачал головой и отступил в глубь своей территории…
Испанцы всегда отличались фанатичной приверженностью правилам этикета, за что их королей справедливо называли рабами своих дворов. Достаточно вспомнить хотя бы случай, ставший поистине хрестоматийным в этом контексте.
Во время пышного праздника, устроенного в честь короля Филиппа II, его августейшая супруга неожиданно упала с коня, причем так неудачно, что нога ее застряла в стремени, а испуганный конь помчался дальше, волоча за собой королеву.
Сотни людей наблюдали эту сцену, но никто из них не дерзнул помочь несчастной женщине, потому что правила этикета строго-настрого запрещали дотрагиваться до ноги королевы. Наконец, двое молодых придворных бросились наперерез обезумевшему коню, остановили его и спасли полумертвую супругу стоявшего на балконе короля. После этого они вскочили на своих коней и умчались прочь от королевского гнева…
Возможно, гнев Филиппа II мог иметь и другое основание, кто это может знать наверное…
Правда, придворное поведение далеко не во всем соответствует общепринятым психическим нормам, но нельзя же низводить его до абсурда. Попирать мораль — еще куда ни шло, но не здравый смысл…
Впрочем, кто и когда очертил его границы?
Я снова вспомнил свидетельства хронистов об атмосфере, царившей при Франциске I, который превратил свой двор в гарем, подобающий скорее турецкому султану, чем христианнейшему королю Франции.
Разница, впрочем, была, и довольно существенная: обитательницы гарема пребывали там не по своей воле, а вот знатные и в большинстве своем замужние дамы, населявшие многочисленные помещения Лувра, куда король мог войти в любое время суток, жили там совершенно добровольно. И совершенно добровольно отдавались как своему похотливому властителю, так и (по его приказу) любому из королевских приближенных, отнюдь не терзаясь осознанием греха прелюбодеяния.
Правда, придворные должны были соответствовать требованиям и более высокого порядка, как отмечал в то время граф де Кастильоне в своем сочинении «Придворный».
Конечно, изложенные там требования скорее напоминают мечты об идеале, но, тем не менее, они дают представление об основных свойствах человека, посвятившего себя придворной службе.
Как указано в сочинении графа де Кастильоне, придворный непременно должен быть любезным и предупредительным, должен всячески «избегать сплетен, злоязычия и лжи». Увы, такое требование по отношению к придворному можно сравнить разве что с попыткой приучить волка питаться не ягнятами, а луговой зеленью…
Манеры придворного, по мнению графа, должны быть естественными и непринужденными. Он должен владеть несколькими языками, уметь играть в карты (при этом не придавая значения денежным проигрышам), петь, танцевать, играть на различных музыкальных инструментах и хорошо владеть оружием. Уровень его неиссякаемой вежливости должен возрастать в прямой зависимости от степени знатности собеседника, а перед лицом короля придворный обязан являть собою покорного слугу, почитающего за великое счастье услужить своему господину…