День закончился, Андрей за ними так и не пришел. Она не спала до четырех ночи, все не верила и придумывала себе страхи — вот она заснет, а он запихнет их в «Союз»… Потом усталость взяла верх, и Ирину сморил сон.
Снов на этот раз не было.
Дни бежали один за другим. Ирина с Андреем общались мало — она чувствовала, что он растерян и все еще не знает, как поступить. Сама же она, как и любая мать после рождения ребенка, привыкла жить теми мелкими — и не очень — проблемами, которые возникали постоянно и требовали немедленного решения. Она не думала о том, что будет через месяц или два, ей казалось, что все устроится само собой. Может быть, Юра перестанет бояться тяжести, или… или что? Ирина не знала, она гнала от себя вопросы, на которые не было ответа. А на Земле по-прежнему не могли понять, как избавить малыша от «гравифобии».
Она все время проводила с сыном, не уставая любоваться им и удивляться. Пальцы ног — длинные, почти такие же, как на руках. Что это — случайная мутация или ответ природы на невесомость?.. Тельце сынишки было очень стройным, и на младенца он нисколько не походил. Тонкие кости, никаких перетяжек на ручках и ножках. Весил он меньше нормы, что поначалу весьма беспокоило Ирину, но потом она перестала тревожиться: ведь Юра чувствовал себя хорошо, плакал редко, спал долго — мечта, а не ребенок. У него быстро развивалась двигательная активность. В то время как его сверстникам постоянно нужна была помощь родителей — даже для того, чтобы просто перевернуться, — Юра мог перемещаться в пространстве, как хотел. Больше всего он любил играть с большим — размером с него самого — глобусом: осторожными движениями добивался вращения шара, и Ирина как-то заметила, что период этого медленного вращения соответствует периоду оборота станции…
Однажды, после очередного разговора с Землей, Андрей сообщил Ирине:
— Нам предлагают работу.
— Работу? — удивилась она. — Кто же?
— Телекомпания «Глобал». У нее большая орбитальная группировка, спутники дорогие, каждый стоит под миллиард долларов. Нам предлагают заниматься их ремонтом.
— Ремонтом? И как ты это себе представляешь?
Андрей улыбнулся:
— Очень просто. Берем молоток, бьем куда нужно — бац! — и спутник снова в деле.
— А если серьезно?
— Ну представь: на спутнике не раскрылась солнечная панель — все, считай, деньги выброшены на ветер. А проблема, может, совсем пустяковая — только решить ее в космосе некому. Вот тут-то мы и пригодимся! Конечно, надо будет переделать «Союз», потому что сейчас он слишком тяжелый, чтобы гонять его с одной орбиты на другую, но принципиальных проблем здесь нет. «Глобал» готова заключить отдельный контракт с «Энергией» на доработку «Союза».
— Слушай, а зачем нам вообще это нужно?
— Да есть тут у меня одна идея. Хочу прикупить кое-что. Полмиллиарда долларов, и у нас будет детская. Вот, смотри!
И перед глазами ошарашенной Ирины предстала схема модуля в разрезе. Большой, метров десять в диаметре, шар, очень просторный: все, что нужно, размещалось по его стенкам. С внешней стороны шар покрывала мозаика солнечных батарей, а по его диаметру шла цепочка иллюминаторов.
— А это что? Неужели газон?
— Точно. С настоящей травой. А вокруг него — ручей.
— Ты шутишь?
— Да нет. Движущаяся дорожка с гидрофильной поверхностью, вода будет увлекаться ею.
Все эти новости выбили Ирину из колеи.
— Знаешь… это, конечно, здорово, но как-то нереально, прямо не верится. Неужели это возможно?
— Все удовольствие около пятисот миллионов — считай, по себестоимости, — невозмутимо продолжил Андрей. — Для нас специальная скидка, мы ведь самая знаменитая пара в мире. Разумеется, после Брэда и Анджелины, — усмехнулся он. — В общем, надо брать, пока дают.
— А у нас разве есть пятьсот миллионов? — лукаво поинтересовалась Ирина. — Ты что, откладывал с зарплаты? И ничего мне не сказал?
— «Глобал» даст нам кредит. Если, конечно, мы подпишем контракт.
— И на какой срок?
— На два года. — Лицо Андрея стало серьезным.
— На два года? И ты… ты согласен?
— Пожалуй, да. Наконец заживем по-человечески. Разобьем сад и огород, будем устраивать пикники. Чем мы хуже тех, что внизу? — снова улыбнулся он. — Ну, что скажешь?
— Я… я не знаю, — растерянно проговорила она.
«Мы больше не вернемся на Землю, — промелькнула у нее мысль. — Вот что означает этот контракт». Но все-таки спросила:
— Ты считаешь, мы останемся здесь так надолго? Останемся… навсегда?