- Ну, вот видишь, ты сама этого не видела, а выдаёшь всё, как правду?
- Не видела, но верю. Зато, я своими глазами видела, как в Крепостном переулке, где нас собирали, «Беркутовцы» со звериной злостью ломанулись в толпу и начали дубинками избивать мужиков по голове. Они не разгоняли толпу, а целенаправленно убивали. Кровь летела в разные стороны. Хорошо, что нас сразу же отвели в Доме профсоюзов.
- Так ты и там побывала?
- Ну, а где вы думаете, приходилось быстро разливать бензин и какой-то ещё раствор по бутылкам? На пятом этаже было специально подготовленное помещение…
- Так значит, там всё уже было подготовлено? Значит, всё планировалось заранее.
- Откуда я знаю. Я иногда выходила во время перерывов и видела эти ужасы. На улицах уже были пожары. Грузовики горели. Огонь на соседнее здание перекинулся. Ужасные крики со всех сторон, стрельба. Меня Пашка попросил помочь одного раненого дотащить до «Скорой», которая стояла у памятника Мануильскому на Липской. Он уже сам идти не мог, мы его тащили по асфальту, и тут прямо между нами попадает пуля. Может резиновая, я не знаю. Эти сволочи, специально стреляли нам в спину. Может, конечно, и специально рядом, чтобы просто напугать, но было очень страшно, - девушка с ненавистью смотрит на сидящих напротив молодых парней.
- Тебя послушать, Марина, так ты у нас прямо герой с передовой? Ничего не придумываешь?
- Я не придумываю. Там все герои. И все на передовой. Я видела этих людей с разбитыми головами повсюду. Их кучей сваливали возле стен. И парня видела, у которого кисть руки оторвало гранатой. Кровищи было немеряно… Приходите сегодня на площадь, сами всё увидите.
- Зачем смотреть на эту кровь? Зачем вообще туда ходить? Зачем тебе самой это надо? Разве тебе нравится на это смотреть?..
Сергей обращает внимание, что в зале нет Машиного отца. Он встаёт из-за стола, поглаживая Настю по плечу, тихо шепчет на ухо: «Я скоро». Спускается на первый этаж и замечает, что в одной из комнат слегка приоткрыта дверь и доносятся звуки телевизора. Полковник, не отрываясь на вошедшего, внимательно вслушивается в новости событий вчерашнего дня:
«…В Крепостном силовики забрасывали демонстрантов светошумовыми грантами, на Шелковичной использовали помповые ружья, на Липской пустили газ. На Грушевского и в Мариинском парке майдановцев атаковали «титушки» с георгиевскими лентами на рукавах, с битами и металлическими прутьями. «Беркуты» неистовствовали: они не оттесняли митингующих, не старались прекратить противостояние, а в открытую убивали беззащитных людей, не давая им возможности отступить. Разбив колонну майдановцев в нескольких точках правительственного квартала, «Беркут» зажал жертвы в кольцо и теперь методично их убивал. Пытаясь защищаться, демонстранты подожгли шины. На перекрестке Институтской и Шелковичной вспыхнули автомобили. По крышам в дыму прыгали вооруженные спецназовцы, с высоты забрасывая митингующих гранатами. От Майдана вдоль всей Институтской женщины, пенсионеры, студенты выстроились живой цепью. Разбивая брусчатку, они передавали ее из рук в руки — наверх. Оттуда, сверху, выносили раненых. Досталось даже нашему корреспонденту. Делая свой репортаж на Шелковичной в него прилетела светошумовая граната и разорвалась прямо на груди. Спас только защитный жилет, который выдают профессиональным фотокорреспондентам…»
- Всё снимают и комментируют только с одной стороны, всё куплено, все телеканалы, - заметно нервничает полковник, - ни одного кадра, как забрасывают ребят зажигательной смесью. Как их вылавливали по одному и забивали палками и булыжниками. Их послушать, так все зверства только со стороны «Беркута».
- Какая там обстановка сегодня, Александр Михайлович? – Филатов, закрыв за собой дверь, присаживается рядом в соседнее кресло.
- Ситуация нагнетается, обстановка накаляется до предела…
- В городе ведь вроде, всё спокойно?.. У вас дочь замуж выходит. Радоваться надо, а на вас лица нет.
- Это вы из новостей о спокойствии в городе знаете? На площади уже тысячи митингующих опять собирается. Того и гляди вот-вот вновь вспыхнет. Небольшой искры достаточно. Скажу по секрету, у нас сведения, что во Львове почти все районные отделения милиции захвачены и разграблены. Тысячи автоматов и другого огнестрельного сейчас у них на руках. В Ивано-Франковске захватили здание СБУ, забрали три пулемёта, сотни пистолетов и гранат. В Хмельницком, в Житомире, в Ужгороде, В Луцке захватили здания администраций, заставили милицию переходить на их сторону вместе с оружием. По телевизору об этом не говорят...»
На телеэкране выступает депутат Поросенко: «Утром, я вышел из дому, чтобы отправиться на заседание Верховной Рады. Смотрю, прямо возле дома стоят ребята из Самообороны. Я подхожу, здороваюсь с ними, общаюсь. И тут эти ребята прямо у меня на глазах начинают падать и падать один за другим. Напротив — кордон силовиков, и оттуда «Беркут», прикрываясь щитами, стреляет по ним резиновыми пулями. «Что вы делаете? Вас же не провоцируют! Не атакуют! Зачем вы стреляете?» — бросаюсь я к ним. Появляется какой-то их командир и кричит: «Прекратить стрельбу!». А в это время на тротуаре уже лежит с десяток человек, скошенных этими пулями, корчась от боли…»