На улице к тому времени уже значительно похолодало. Однако, Виталий обратил внимание, что солдаты в охране были одеты совсем налегке и ёжились от холода. Бероев размышлял: «Военное начальство об этих бедных даже не задумывается. И о какой вообще в таких условиях серьёзной охране может идти речь? А ведь им предстоит здесь продержаться, как минимум ещё сутки, как предполагает Хабалов, пока с фронта не прибудет целая дивизия».
Один из присутствующих офицеров вдруг предложил:
- Полагаю, следует вызвать ещё неподалёку размещённые военные пехотные училища и школы прапорщиков. Там юноши давно рвались на подавление бунтов. К тому же они находятся в полной боевой готовности. Можно ещё и состав военной школы шоферов с броневыми машинами вызвать.
Но, генерал на такую инициативу отреагировал крайне отрицательно:
- Вот не следует ещё и молодёжь привлекать к политике.
В кабинет вошёл молодой офицер и сообщил, что наладили телефонную связь. Хабалов попросил оповестить всех министров правительства о том, что Штаб располагается в Адмиралтействе, и готов защищать каждого, кто прибудет. Спустя некоторое время этот же, ответственный за связь доложил:
- Господин генерал, из министерств ответов не последовало.
Хабалов нахмурился, а тот протараторил:
- Однако только что поступили сообщения о том, что другая пулемётная команда, которую вы ожидаете, не подойдёт, так как её не выпустили взбунтовавшиеся солдаты, – и ещё после некоторой паузы продолжил. - Не будет и эскадрона, потому, как в тот момент, когда кавалеристы садились на коней, в манеж ворвалась толпа и, овладев лошадьми, увлекла солдат на братание. После этого самим офицерам уже пришлось спешно спасаться от самосуда.
Наступила некоторая тишина, которую прервал полковник Фомин, обратившись к генералу:
- Не лучше ли отряду вообще выйти за город и занять, к примеру, Пулковскую высоту. Там и подождать двигающиеся к Петрограду войска. И уже вместе с ними обрушиться на бунтующий город.
Хабалов вновь наотрез заявил:
- Я не считаю возможным оставить Петроград. О выходе отряда из города не может идти и речи!
***
Время уже приближалось к полуночи. Во двор госпиталя вместо санитарной повозки, которая постоянно подвозила раненых, на этот раз въехал красивый крытый легковой автомобиль, на каких обычно возили важных персон. Солдаты, охранявшие входные двери, о чём-то уважительно поговорили с водителем.
Через несколько минут в кабинете, где находились Кутепов с Филатовым появился Олег и сообщил, что можно ехать. Полковник с удивлением посмотрел на Сергея. Тот махнул головой в знак того, что полностью доверяет другу. Нерешительно, но, полковник всё же согласился. Многие уже спали, поэтому в коридорах никто не встретился. Выходя на улицу, Васильев вскинул винтовку, придав грозный вид «конвоирующего». Офицер, обернувшись, озадаченно посмотрел сначала на Олега, затем на Сергея, и покорно продолжил движение вслед за ним. Полусонные солдаты, охраняющие в это время здание, ничего не заподозрив, лишь расступились, создав живой коридор, и сопроводили взглядом, как «пленных» офицеров сажают в автомобиль. Старший из охраны всё же спросил:
- Куда их?
- Туда же, куда и всех других арестованных – в Государственную Думу, - ответил Васильев, закрыл за собой дверцу, и автомобиль рванул со двора госпиталя, но только в противоположную сторону – к Невскому.
За рулём с важным видом восседал Тарас. Лишь отъехав на приличное расстояние от гуляющей по улицам толпы, друзья, не обращая внимания на присутствующего здесь рядом важного офицера, дружно воскликнули и с воплями от радости начали по-дружески дубасить друг друга ладонями и кулаками. Полковник плохо понимали, что происходит. Было ясно только одно, что эта компания, в чьих руках сейчас находится его жизнь, хорошо знакома и очень дружна.
Олег, сидя рядом с водителем, оказался в роли штурмана и указывал путь так, чтобы, минуя главные улицы, переулками и дворами добраться до нужной им Офицерской, более знакомой, как проспект Декабристов.
***
В здании Адмиралтейства неожиданно появился высокий статный знатный мужчина в ярком расшитом камзоле до пола. Виталий сразу узнал тот самый голос, что уже слышал в кабинете за шторой. И вот сейчас он своими глазами видит Великого Князя Кирилла Владимировича. Князь же был удручён обстоятельствами. Он с горечью высказался об упущенном времени и безнадёжном положении, после чего также быстро исчез, как и появился.