Спустя ещё какое-то время в кабинет вошёл, судя по выправке, ещё один высокий чин. По внешним воинским различиям Виталий ещё не научился различать звания, но, по манере изъясняться и держать себя среди других офицеров, было сразу понятно, что это «птица высокого полёта». О подтверждении своих догадок он понял из первого же разговора. Новым гостем оказался бывший командир гвардейского корпуса генерал Безобразов. Подсев к общему столу, он обратился к генералу Хабалову:
- Ваше Превосходительство, вам сейчас совсем не следует заниматься обороной Адмиралтейства. Насколько мне известно, сюда никто и не предполагает наступать. Вам бы самим прямо сейчас быстро перейти в наступление. Это мой вам совет. Если вы не перейдёте в наступление, можно считать, что всё пропало.
Хабалов в ответ лишь ухмыльнулся, не приняв такой совет серьёзным:
- В какое наступление? Против кого? Правительства уже нет. Как дальше действовать? Никто ничего не говорит…
- Знаете ли вы, где находится голова бунтовщической гидры? – вдруг спросил Безобразов.
Военачальник ответил что-то невнятное, что невозможно было разобрать, а гость продолжил:
- Голова гидры – в Таврическом дворце, в Государственной Думе. Отрубите её, и завтра в столице наступит спокойствие.
В разговор вмешался Занкевич, также скептически восприняв такой поворот невыполнимым:
- Посылать этих солдат против бунтовщиков очень рискованно. Как бы не увеличить ряды противников.
Гость понял отчаянное настроение офицеров, распрощался и тоже быстро уехал. Хабалова позвали к телефону, и вернувшись, генерал сообщил:
- Этого неврастеника Протопопова наконец сняли с должности министра внутренних дел, и новым министром назначен бывший военный прокурор генерал Макаренко. В канцелярии Морского Штаба уже печатаются соответствующие объявления, которые нам надобно расклеить по городу.
- Расклеивать объявления в настоящее время можно только при охранении расклейщиков особыми воинскими нарядами, - заявил Балк. – К тому же, нужны клей и кисти.
- Охранения дать не могу. Да и кистей с клеем тоже теперь не найти, - уныло заявил Хабалов. – Пусть ваши люди разбросают, а где можно, нацепят на ограду сквера объявления хотя бы рядом – в районе Адмиралтейства и Дворцовой площади.
Градоначальник пошел искать людей. В кабинете вновь наступила тишина. Часы тянулись. Виталий вышел на улицу. Он пронаблюдал, как Занкевич обходит посты и всматривается в лица усталых солдат. Возвращаясь, Бероев незаметно проследовал вслед за ним. В коридоре молодой генерал встретил Беляева и поделился мнением, что настроение солдат ему показалось ненадёжным:
- Если кто-нибудь начнёт наступать, солдаты откажутся сопротивляться. Дело проиграно.
- Надо думать, как с честью закончить это безнадёжное дело, - согласился военный министр.
- Погибать с честью лучше всего, обороняя Зимний Дворец, как эмблему Царской власти, - предложил Занкевич.
- Согласен. Надо уйти с отрядом в Зимний, - согласился с идеей Беляев.
Виталий не стал приближаться, чтобы не прерывать разговора двух военачальников. Когда же он вернулся в кабинет, там уже вовсю шли сборы. Генерал Хабалов уже отдавал распоряжения на выдвижение для защиты Зимнего Дворца. Таким скорым решением удивился лишь градоначальник, но возражать не стал. Остальные офицеры сходу согласились, да и вряд ли кого-то оно удивило или взволновало. Бероев и сам видел, что всех уже угнетали усталость, голод, сон, и главное то, что никто не желал произносить вслух, но, каждый уже осознавал, что войска не хотят активно выступать и, что начальство, уже чувствуя своё бессилие, всеми способами стараются отдалить решающий момент. Казалось, что апатия и полное равнодушие ощущалось уже даже к собственной участи.
В один момент все встрепенулись, отряды быстро засобирались, выстраиваясь во дворе в колонны, загромыхала артиллерия. Однако, Виталий также обратил внимание, что сборы происходят в тягостном молчании. Не звучат команды, ни ведутся разговоры. Лишь морское начальство любезно провожало, не скрывая свою радость от того, что отделались от опасных гостей.
***
Автомобиль, на котором «гости из будущего» перед носом у протестующих так ловко умыкнули важного офицера, затормозил у заветной двери парадного подъезда. Друзьям уже не терпелось поскорее разместить Кутепова на ночлег, спрятав от взбунтовавшейся людской толпы, и самим вдоволь поделиться мыслями друг с другом пережитым за этот полным событий день.