Как только погрузка завершилась, первым с места рванул именно тот грузовик, и очень быстро скрылся за поворотом. Следом тронулся и второй. Но, в этот момент с Гороховой улицы неожиданно выскочил легковой автомобиль и прямо из машины пулемётной очередью с оглушительным грохотом прошёлся поверх голов. Толпу охватила паника, многие просто бросились на землю. Офицеры в кузове залегли. «Господи, хоть бы скорее прикончили», - глубоко вдохнув, прямо в ухо Виталию произнёс, сидевший рядом, полковник. В планы Бероева такое не входило. Отовсюду доносились стоны и ругательства.
Автомобиль, буквально подрезав грузовик, резко затормозил. Тот, не ожидая такого манёвра, налетел на чугунную тумбу и замер на месте. На заднем сиденье легкового автомобиля важно восседал офицер с алой повязанной лентой на груди. Из дула пулемёта, что он держал в руках, ещё продолжал клубиться дым.
Из-за руля с важным видом, громко хлопнув за собой дверь, выскочил высокий холёный с длинными до плеч засаленными волосами и стильной бородкой плотного телосложения мужчина в чёрной кожаной куртке и двумя револьверами за поясом. Не спрашивая ни слова, он с ходу, сунув буквально в лицо какую-то бумагу с печатью первому же, кого посчитал среди толпы главным и быстро пробежался взглядом по набитому битком кузову.
- Этого… этого… и этого, я забираю с собой, - коротко и надменно произнёс он, ткнул пальцем на Бероева, затем, переводя взгляд в кабину, на градоначальника и сидящего рядом с ним соседа.
«Главный» из толпы мятежников совсем и не возражал, только лишь спросил:
- Куда их?
- А ты сам-то как думаешь? Конечно же, в Думу, - ответил важный представитель революционного начальства. – По личному распоряжению товарища Керенского.
При таких веских аргументах тот лишь решил поторопить процесс, ткнув выбранных офицеров винтовкой в бок с требованием:
- Живо пересаживаться.
Виталий сначала даже и не мог понять, почему выбор пал именно на него, пока, поднял голову, не узнал перед собой в этом самом «важном»…Тараса. Приблизившись же к автомобилю, и уже совсем с нескрываемой улыбкой, буквально бросился на заднее сиденье с криком: «Борман…»
Филатов, уже к тому времени отложив в сторону пулемёт, с угрожающим видом, быстро зажав другу детства рот перчаткой, резко впихнул того в салон. Виталий от боли даже вскрикнул, и, с обидой уткнулся в окно. Генерала Балка разместили на переднем сиденье рядом с водителем. Третьим оказался тот грузный генерал Казаков. Не успел Тарас двинуть автомобиль с места, как на подножки с обеих сторон машину облепили какие-то подвыпившие солдаты с винтовками. Тот же самый «главный» из бунтовщиков с хитрым взглядом крикнул Тарасу: «Они проводят вас до места!» Возразить было уже не чем.
Машина рванула с места, разнузданные солдаты начали кричать и размахивать оружием, стреляя в разные стороны. Только один из них неистово орал им, пытаясь перекричать звук мотора: «Да, не стреляйте же вы, товарищи. Берегите же патроны. Они нам ещё пригодятся». Однако, его мало слушали и продолжали беспорядочно палить. С такой канонадой автомобиль, скрипя и лязгая рессорами по ледяным наростам на дороге, пронёсся по пустынной Дворцовой Набережной мимо величественно возвышающегося багрового Зимнего Дворца и грациозной строгой линии других величественных зданий.
С приближением к Таврическому Дворцу народу на улицах становилось всё больше и больше. Уже целые солдатские кавалькады вышагивали, красуясь перед девицами и радостно приветствуя многочисленные гуляющие толпы народа. У въезда в ворота на площадь перед зданием образовался затор, с обеих сторон решётки стояли людские массы. Автомобиль пришлось остановить. Толпа тут же с дикими нечеловеческими воплями ринулась и со всех сторон облепила автомобиль, с любопытством заглядывая в окна. Совершенно безобразные, опухшие и искорёженные лица в упор глазели на офицеров, пытая даже пальцами дотянуться до их глаз. Пьяный охранник внимательно рассматривал пропуска у предыдущих въезжающих. Продвинувшись к въезду Тарас, не выходя из машины, протянул ему бумагу. Тот, казалось, совершенно ничего не понимая, пытался что-то прочитать. «Грозный водитель» долго ждать не стал, и, выдернув из рук листок бумаги, злобным и нетерпимым тоном громко заявил: