Было отчётливо видно, как с горечью в душе давалось Императору каждое слово. Филатову нечего было ответить, и он молчал. Царь Николай Александрович продолжил возмущение и негодование:
- И эти люди собираются управлять империей? Люди, которые претендуют на власть и народное доверие, не имеют ни этого доверия, ни компетентности, ни нравственных способностей для управления страной, тем более в условиях войны и сложившейся анархии.
- Вы совершенно правы, Ваше Величество, - согласился историк. – То новое, так называемое Временное правительство из оппозиционных политиканов, окажется совершенно беспомощным в управлении государством и армией. Ни одно из обещаний, данных ими народу они не смогут выполнить. Не продержатся у власти они и полгода, как, не оказав никакого сопротивления, вновь будут свергнуты уже более радикальными силами – большевиками, и сами окажутся, кто под арестом, а кто в бегах в эмиграции. Кара настигнет каждого почти незамедлительно.
- Во всё то, о чём вы рассказываете, верится с трудом, но, судя по тому, что всё происходит в точности по вашим предсказаниям, уже нет ни малейшего повода сомневаться, - спокойно произнёс государь, после чего немного помолчал и, неожиданно предложил. – Я сейчас буду вновь принимать этого презренного генерал-адъютанта Рузского, и хотел бы просить вас, в эти трудные минуты быть со мной рядом. Очень надеюсь, что вы мне не откажете.
У Сергея не было ни малейшего повода отказать самому Государю Всероссийскому, потому он, как и в прошлый день, спокойно занял место в соседней комнате. На этот раз генерал явился не один. Вместе с ним вошли два его подчинённых. Рузский сходу вальяжно и беспардонно завалился на стул, двое других оставались стоять навытяжку, несмотря на предложение императора. Сам он также присел за столом напротив.
- Получены телеграммы от командующих фронтами. Прошу вас, Государь, ознакомиться с ними, - сразу начал Рузский, небрежно бросив перед государем на стол пачку листов. - Тут ответы Великого Князя Николая Николаевича, генерал-адъютантов Брусилова, Эверта и самого начальника штаба Алексеева.
Не дождавшись, пока Царь Николай Александрович дочитает телеграммы, генерал заявил:
- Для спасения России и династии, сейчас выход только один – отречение Вашего Величества от престола в пользу наследника – Цесаревича Алексея.
- Но, я не знаю, хочет ли этого Россия, - спокойно возразил государь.
- Ваше Величество, заниматься сейчас анкетой обстановка не представляет возможности, но события несутся с такой быстротой, и так ухудшают положение, что всякое промедление грозит неисчисляемыми бедствиями. Если вам недостаточно моего мнения, я прошу выслушать мнение моих помощников, они оба в высшей степени самостоятельные, при этом достаточно прямые люди.
Император спокойно закурил, встал и медленно в упор подошёл к стоявшим офицерам. Те оба были очень сильно взволнованными, государь же, наоборот, было заметно, как отлично владел собой. Первым представился генерал Данилов и сказал:
- В моих верноподданных чувствах к вам, Ваше Величество, можете не сомневаться, но, выше всего долг перед родиной и желание спасти Отечество от позора, приняв унизительное предложение от желающего нас покорить ужасного врага и сохранить династию. Я не вижу другого выхода из создавшегося тяжкого положения, кроме принятия предложения Государственной Думы.
- А вы такого же мнения? – спросил государь, повернувшись к другому помощнику, который при этом заметно изменился в лице.
С трудом сдерживаясь от желания разрыдаться, он представился, как генерал Савич:
- Ваше Императорское Величество, вы меня не знаете, но слышали обо мне отзывы от генерала Дедюлине, которому доверяете.
- О, да, знаю такого генерала и, действительно, всецело доверяю, - подтвердил император.
Сергей посмотрел в щель неприкрытой двери и увидел, как, вытянувшийся в струнку офицер весь сжался и с трудом сдерживал слёзы. Не в силах больше что-либо говорить, он лишь с трудом вымолвил: