- Пригласите Воейкова.
Начальник охраны появился очень быстро. Сходу спросил он Императора:
- Как же так случилось, Ваше Величество?
- Что мне оставалось делать, когда мне все изменили? И первый же, мой брат Николаша, - взволнованно ответил государь и продолжил. – Владимир Николаевич, будьте любезны, пока ещё телеграммы не успели отправить, просите у генерала Рузского вернуть мне их обратно.
У генерала загорелись глаза, и он тут же выскочил из кабинет, даже не успев закрыть за собой дверь. В соседней комнате, не скрывая слёз, плакал Фредерикс. Император вышел успокоить и приободрить графа. Тут же вошёл расстроенный царский врач Фёдоров. Государь попросил его пока пройти в соседнюю комнату, где уже находился Филатов. Лейб-хирург был крайне удивлён, увидеть в императорском окружении уже знакомого ему гостя, но, любезно, поздоровался.
В комнату государя вбежал разъярённый Рузский с возмущениями:
- Что происходит?! У меня пытаются отнять телеграммы, которые уже начали передавать по телеграфу.
На что Император спокойно ответил:
- Это по моему личному распоряжению.
Генерал истерично закричал:
- Это не может повлиять на решение Императора! Сюда, в Псков для разговора в Вашим Величеством уже сейчас направляются делегаты от Государственной Думы Гучков и Шульгин. Я обещаю до их приезда не отправлять телеграммы Родзянко. После переговоров с делегатами я представлю их Вашему Величеству, а до этого времени они останутся пока при мне.
Государь лукаво улыбнулся:
- Я согласен принять делегатов.
Генерал выскочил так же стремительно, как и вбегал. Граф вышел следом. Царь Николай размеренным шагом прошёл в соседний кабинет, где его ожидали, и плотно закрыл за собой дверь. Он хотел было представить Филатова своего лейб-медику, но, увидев, как те уже усердно о чём-то между собой беседуют, как старые знакомые, решил сразу напрямую спросить врача:
- Вы знаете, Сергей Петрович, что я человек «terre-à-terre». Я, конечно, не смотрел на Распутина, как на святого, но то, что он нам предсказывал, обычно сбывалось. Он предсказал, что если наследник проживёт до семнадцати лет, то он совершенно выздоровеет. Правда ли это? Будет наследник здоров или нет?
Вероятно, откровенностью на откровенность решил ответить и Фёдоров:
- Ваше Величество, чудес в природе не бывает. Наука же говорит о болезни наследника следующее: «Может быть, Его Высочество проживёт и дольше, чем мы с вами, Ваше Величество, но может и умереть каждую минуту от самой простой незначительной случайности». Таково свойство его болезни.
- После отречения я более не буду обременён государственными делами и смогу больше уделять времени сыну, - воодушевлённо стал размышлять Государь. – Я позабочусь о его здоровье, Алексей будет всегда при мне. До лета мы проведём время в Царском Селе и после отправимся в Крым. В Ливадии погода благоприятствует.
- Сомневаюсь, Ваше Величество, что новое правительство согласится на оставление Алексея Николаевича в вашей семье, - возразил лейб-медик. - По всему вероятию, ему придётся жить в семье регента – Великого Князя Михаила Александровича.
- Право, как это возможно? – удивился Император, после чего решительно заявил. – Я никогда не отдам своего сына в руки супруги Великого Князя, этой…
Вероятно, при этом возмущении, у Государя чуть было не слетели с уст оскорбительные слова, но он тут же осёкся. На этом разговор был окончен, и личный врач царской свиты выходил из кабинета расстроенным с красными от слёз глазами. В дверях уже стоял Фредерикс с теми самыми телеграммами, только что написанными самим императором. «Значит, графу всё-таки удалось отнять их у Рузского, или каким-то образом уговорить вернуть», подумал про себя Филатов.
Граф протянул царю и ещё одну запоздалую телеграмму ещё от одного поддержавшего отречение Государя – теперь уже от генерал-адъютанта Сахарова. Император внимательно прочитал, покачав головой, и небрежно бросил в общую кучу.
Сергею показалось, что Императору нужно обсудить какие-то вопросы наедине с Фредериксом, и, вежливо попросил откланяться. Царь Николай посмотрел на Филатова проникновенным взглядом, но, возражать не стал, лишь сказав напоследок:
- Прошу присоединиться к обеду, господин поручик.
Проходя по вагонам до своего купе, Сергей размышлял, что его присутствие рядом с монархом уже затянулось, и некоторые из свиты могут очень ревностно воспринимать его частые визиты. Перед глазами из истории стоял яркий пример того, как императорское окружение относилось когда-то к частым визитам к царскому двору Распутина.
Не менее, сейчас Филатова тяготила и мысль о своих друзьях. Поэтому, первым делом, оказавшись в купе, он вновь кинулся к окну. Однако на горизонте опять никого. Это сильно напрягало и волновало нашего героя. Он уже начинал подумывать о том, что, возможно, придётся каким-то образом самостоятельно добираться до Петрограда. Но, важно ведь было знать, что с ребятами, и где они могут находиться? Без них возвращаться было тоже бессмысленно. В такие моменты приходит только одна мысль – как же не хватает сотой связи, ставшей в нашей действительности такой простой и обычной обыденностью, без которой представить себе жизнь уже невозможно.