Филатов, быстро осмотревшись вокруг, вдруг понял, что он в ближайшем окружении единственный «офицер высокого чина». Пристально посмотрел на унтер-офицера, которого девушка только что называла «Тимофеем», и почувствовал, что этот солдат только и ждёт его приказа, Сергей махнул головой и сделал жест рукой: «Пропустить!»
Молодой и дерзкий унтер, широко улыбнувшись в усы, перчаткой вытер лоб и, ловким движением приподняв фуражку наискось, скомандовал стоявшему рядом строю: «Расступись!»
Молодая девушка, обернулась и лукаво улыбнулась Михаилу. Их глаза оказались настолько близки друг к другу, что парню показалось, что он заглянул в глубину бездонного голубого озера. Это мгновение длилось недолго. Лишь крикнув: «Спасибо, красавчик», девушка быстро растворилась в толпе, хлынувшей в образовавшийся проход. Через минуту и его самого уже буквально затащило на площадь.
Митингующие тут же оказались лицом к лицу с полицейскими, которые с криками: «Кто пропустил? Кто позволил?», беспорядочно гоняли зевак из стороны в сторону. Казаки на лошадях также, создавая грозный вид и размахивая нагайками, делали вид, что наводят порядок, в действительности же просто прохаживались среди народа. Было заметно, что их никто не сторонится, а даже наоборот, заводит задушевный и весёлый разговор.
Олег уже с удивлением наблюдал за главным событием манифестантов, которое разворачивалось в самом центре площади возле памятника с всадником, почему то частично накрытого мешковиной. И в первую очередь, ему крайне непривычно было видеть на месте того самого памятника революционерке с флагом, сейчас совершенно другое изваяние. Сергей же, глубоко изучая историю родного города, знал, что это и есть тот самый памятник императору Александру-III, который как раз сейчас народ и называл этим обидным словом «бегемот». Остальные из друзей никакой «подмены» не заметили.
Именно здесь вокруг этого самого памятника и расположилась немногочисленная, но крайне активная молодёжь с митингом, размахивая красными флагами. Пели революционные песни, громко выкрикивая лозунги: «Долой войне! Долой царя! Долой самодержавие!»
Михаил сразу же узнал среди этой громкоголосой группировки, ярко выделяющуюся ту самую девушку. Размахивая древком, она ближе всех находилась к глазевшим вокруг. Михаил постарался протиснуться ближе, в надежде вновь встретиться взглядами, но, в этот момент, отодвинув его плечом, подошли ещё несколько полицейских во главе с грузным начальником. Тот, представившись «ротмистром Крыловым», громко и властно потребовал немедленно прекратить эти манифестации, иначе будет вынужден арестовать всех. Но, девчонка лишь дерзко и нагло стала ещё громче кричать и прямо перед самым его лицом размахивать флагом. В ответ городовой попытался схватить девчонку за край пальто, но, резко дернувшись в сторону, она вырвалась, оголив одно плечо почти до пояса. Даже не заметив этого, активистка под визги и крики стоявшей рядом толпы резко отмахнулась своим флагом, нечаянно зацепив наглого полицейского древком по голове, смахнув с того фуражку. Народ тут же залился громогласным хохотом. Разозлившийся офицер с яростью выхватил саблю из ножен и с размаху резко полосонул по бунтарке. Удар пришёлся как раз на открытое плечо, из которого сразу хлынула красная кровь, но активистка и этого не заметила, продолжая отмахиваться древком. Вторым ударом жандарм выбил флаг из её рук, и девушка пошатнулась, присев на одно колено. Старый офицер с нескрываемой жестокостью и ненавистью в глазах уже и в третий раз занёс над собой окровавленную саблю для удара, который должен стать окончательно смертельным, так как забрызганная кровью, но с гордо поднятой головой, девушка совершенно безоружно стояла пред ним, не пытаясь защищаться даже руками.
Но, неожиданно в этот момент, Михаил, находясь в непосредственной близости, вдруг резким и отточенным движением перехватил эту занесённую над головой руку офицера, и сабля в тоже мгновение ловко оказалась уже в руках молодого парня. Не задерживаясь ни на секунду, таким же резким и размашистым движением он нанёс сокрушительный глубокий полосовой удар по пухлому туловищу полицейского. Удар получился настолько сильным, что не только весь офицерский мундир насквозь от шеи до пояса с треском разорвался, тут же покрываясь бурыми пятнами, но и кожаная портупея разлетелась на части, отлетая в сторону. Старый жандарм с широко открытыми от удивления и застывшими глазами, словно мешок лицом вниз грохнулся на мостовую. Из-под его тела тут же огромная багровая лужа растеклась по изрядно затоптанному снегу.