Goldy Circe
Будущее в твоих глазах
========== Единственные ==========
Дом чудом уцелел.
Жан на самом деле уже готовился увидеть руины, сложно было поверить даже королевскому письму, где Хистория говорила о проекте защиты семьи Кирштейн и госпожи Спрингер. Всё же подспудно разум предполагал, что от дома “предателя Парадиза” не оставят камень на камне. Не титаны, так люди.
Но дом стоял. Вот, показался на вершине улицы — трехэтажный, пыльный, но целый. И на сердце от этого стало тепло. Когда-то он покидал этот порог с самым недовольным лицом на свете, направляясь в кадетский учебный корпус, желая вступить в Военную полицию и жить припеваючи во внутренних землях. Когда-то он вновь постучал в эту дверь, осознав, что уже перерос свою подростковую заносчивость, внутренние страхи и “негативный материнский комплекс”. А сейчас…
— Мы забыли купить масло…
Жан чуть вздрогнул, вырываясь из размышлений, и обернулся на Кию. Девушка нервно сжимала губы в тонкую полоску, прижимала пышный букет пионов к груди, её взгляд был прикован к показавшемуся дому.
Пару минут назад она перебрала все стебли, оторвав один подвядший лист, а теперь, видимо, мыли её крутились на списке покупок.
— Пустяки. Солнце, ты и так настояла на целом мешке подарков для мамы, поверь, это её сразит наповал. Да и даже без масла, без букета, без подарков — всё будет прекрасно… — улыбнулся Кирштейн, мягко касаясь её плеча ладонью. Рядом с ней всё было просто. Может, дело было в многолетней любви к ней, к лейтенанту второго ударного отряда, может, дело было в том, что они едва не потеряли друг друга в битве Неба и Земли, как теперь именуют это побоище с тем смертником — Жан не знал ответа, но это было не столь важным для него. Он знал, что любит её, действительно любит. И этого было достаточно.
— Солнце, осторожнее… — он чуть потянул её за рукав на себя, чтобы отойти с дороги. Мимо проехала запряжённая повозка торговца, сплошь заставленная ящиками с овощами. Извозчик, миловидный старичок, приветливо помахал паре рукой. Жан и Киа коротко кивнули, а затем переглянулись с улыбкой.
Никто не узнавал в них предателей Эльдии или героев битвы за Мир. В этом крылась особенная сладость, сродни детскому шкодничеству. Они оба были в гражданском — зелёные плащи разведки порядком поистрепались за всё это путешествие за море и обратно. Да и спася мир хотелось побыть немного простыми людьми. Людьми, что возвращаются домой.
Зашагав снова, Киа недовольно нахмурилась, забавно морща нос — Жан подавил острое, щекочущее желание наклониться и чмокнуть её в самый кончик.
— Это не подарки, а нужные в хозяйстве вещи. А вот букет — это подарок… Жан… — она вдруг вздрогнула, прерывисто выдыхая. — Что если… что если я всё же ей не понравлюсь? Я старше тебя на три года, я едва ли умею готовить, у меня нет родных, я военная…
— Киа… — мужчина резко остановился. Мягко повернул её к себе лицом, ладони нежно огладили плечи. Мешок с дарами оказался на брусчатке. — Мы же говорили об этом на корабле, помнишь, солнце моё?
Ветер мягко колышет лепестки пионов, развивает вьющиеся локоны Кии. Жану хочется коснуться нежного лица и заправить выбившуюся короткую прядку за ухо. Как тогда…
Даже в постели на первой палубе качка от волн ощущалась вполне. Мягкий лунный свет едва маячил из иллюминатора, вырисовывая на дощатом полу забавные узоры. В соседней каюте справа, проелозив с час, храпел Райнер, слева молчаливо спал Армин. Хотя, судя по такой незыблемой тишине, Кирштейн был готов поставить всё на то, что Алерт сидел на палубе с Энни.
Жан задумчиво глядел в потолок, следя за игрой полутени. Пальцы рассеянно путались в коротких каштановых волосах Кии, что лежала на его груди. Он ждал её ответа на свой внезапный вопрос. Ещё более внезапный, чем задал с пять часов назад, до отплытия. Они говорили о будущем, о планах, о вещах, что хотели сделать вместе — мир так огромен и прекрасен. И тут с языка слетело это.
Наступившая тишина казалась неуместной, но Жан не хотел её торопить с ответом. К такому, в его понимании, никак нельзя принудить — бесчеловечный подход. А с Кией ему хотелось всё делать правильно, этого отчаянно жаждало сердце. В конце концов, Киа Видáль была с ним в самые напряжённые моменты жизни, неизменно на его стороне — даже когда трусливая часть хотела закрыть уши и спрятаться от всего мира, не замечать творившийся хаос, Киа была рядом. Не менее напуганная. Но преданная и верная.
Корабль мерно качается на складных волнах, что с пенистым шипением рассыпаются о борт, возвращаясь к истоку. Жан вслушивается в этот неторопливый шёпот моря, когда следом в комнате раздаётся тихий голос: