– Нет уж, – заговорила я, поднимая ведра. – Мне одолжения не нужно делать. Сама справлюсь.
Только сделала шаг, как Анориат перегородил мне путь.
– Сказал, давай помогу, – теперь в его голосе слышалась крохотная настойчивость.
– Ненужно, – и только хотела обойти вдруг заупрямившегося эльфа, как тот схватился за дужки руками.
– Дай сюда, – заворчал громко Анориат, и потянул ведра с водой на себя.
– Не дам, – упрямо стояла я на своем. Потянула ведра на себя, а саму внутри стал разбирать смех.
– Дай, сказал, сюда! – раздраженно рявкнул Анориат, повысив голос.
– Да, пожалуйста, – и убрав резко руки от дужек, выпрямилась, а мой неожиданный и упрямый помощник, не ожидавший такого подвоха с моей стороны, красиво шлепнулся на пятую точку, расплескав не только на себя, но и на пол холодной воды.
Пустые ведра, упав на деревянный пол, издали громкий шум, режущий по ушам.
И тут меня пробрало. Мой смех разлетелся по кухне звонко и задорно. Я смеялась, а Анориат сердито зыркал на меня из-под влажной челки. Поднявшись, босмер картинно отжал по краям мокрую рубаху. Я, все еще смеясь (что аж слезы выступили на глазах), осмотрела мокрого, словно котенка, Анориата… И чуть не подавилась смехом, как я могла такого не учесть! Мокрая одежда облепила эльфа как вторая кожа, обрисовывая рельефы красивого тела. Да, Анориат был красив и в меру натренирован. Резко отвернувшись, стала искать тряпку для уборки воды с пола.
– Что тут случилось? – раздалось у дверей кухни. Я и Анориат посмотрели в сторону говоривший.
– О, Трин, – улыбнулся своей обаятельной улыбкой лесной эльф.
– Что тут произошло? – вновь повторила свой вопрос девушка, подозрительно поглядывая на меня. Я виновато потупила взор в пол, рассматривая светлые доски, выскобленные дочиста, теперь залитые водой, в которых отражалось мое отражение, показывая мою моську с крайней степенью сожаления о содеянном. Мне сейчас очень сильно было жалко чистые полы и труд Трин, которая, видимо, безумно долго трудилась над ними, придавая им чуть ли не блеск, а не мокрого Анориата.
И что мне ей ответить? Как я объясню ей то, что чувствую неприязнь к брату своего работодателя? Ладно, не неприязнь, но то, что он меня раздражает – факт. Да меня тут же выгонят. И если поинтересоваться, чем вызвано это чувство, то не смогу на него ответить. Это, наверное, как шестое чувство, хотя подозреваю, что сей дар, спит во мне беспробудным сном и неизвестно, проснется ли вообще когда-нибудь. Первое в работе не ссорится с хозяином и его родственниками, уважительно к ним относится, даже если их на дух не переносишь, «сцепи зубы и улыбайся». А я, получается, только что задела чувства родственника своего хозяина. Пока я размышляла, за меня ответил Анориат, отчего я уставилась на него недоверчиво.
– Это моя вина, дорогая Трин, – эльф быстро глянул на меня ошарашенную и заулыбался еще шире. – Я хотел воды себе подогреть и, запнувшись, не удержался на ногах, и вот результат.
– Анориат, я помогу, – захлопотала вокруг него нордка, словно курица с цыпленком.
А я хлопала глазами, не понимая такой прыти с ее стороны и беспокойства.
– Не нужно, Трин. – Анориат приобнял девушку за талию, откинул с ее лица выбившуюся из прически прядку волос, отчего на щеках Трин появился легкий румянец. – Ты и так для меня слишком многое делаешь.
Чего?! Это что такое? Они что?.. Ну и наглость, прямо при мне открыто флиртуют. Могли бы и повременить со своими лобызаниями.
Зыркнув на меня, нордка быстро проговорила:
– Нинель, иди-ка ты отсюда, не мешайся.
От такой неожиданной наглости и грубости я потеряла дар речи. Посмотрев на сладкую парочку и тихо фыркнув, покинула чертоги кухни. Меня не волнуют их отношения. Да и вообще, я даже рада, что у эльфа есть предмет его обожания, ко мне меньше будет приставать, а если что, могу и припугнуть Трин, коли дело зайдет дальше. И улыбнувшись самой себе, пошла расчесывать еще слегка влажные волосы.
Приведя себя в порядок, отправилась в город на местный рынок.
Солнце ярко светило, согревая своим теплом мое немного продрогшее тело от прохладного утреннего ветерка. А после купания, да еще с влажными волосами холод ощущался явственней. Яркие птички чирикали с крыш домов, чистя свои перышки. Деревья слегка качали кронами в такт ветру. По городу ходили, патрулируя улицы, стражи, сверкая начищенными шлемами и носками сапог. Народа встречалось мне по пути ничтожно мало, все еще спали. До центрального рынка, что располагался рядом с таверной «Гарцующая кобыла», я шла по вымощенной красным кирпичом дороге целых десять минут! Когда в игре пробегала за две.