Сейчас он мне напомнил дворового кота, окруженного стаей собак и решившего драться до последнего. До последней крупицы своей крови. Но оборотни – не собаки, у них огромные страшные когти, которые они пускают вход, как и острые клыки. Правда и каджит не дворовый кот, и просто так им жизнь не отдаст, случись ежели что.
Я вздрогнула от собственных мрачных размышлений. Пальцы Велла сильнее сжали плечо, словно он мысленно говорил «я здесь, рядом». Благодарность к этому рогатому чуду затопило все мое существо, и я постаралась немного расслабиться.
– Как зовут вашего вожака? – обратился Велл к Каторине.
– Лорон, – не оборачиваясь, отозвалась наша проводница.
Все то время, что мы шли за Каториной по пещере на встречу с вожаком их бурой стаи, я старалась не смотреть по сторонам. Природа и оборотни создавали диссонирующее чувство прекрасного и кошмарного соответственно. Кровожадные взгляды оборотней прожигали спину, и только некоторые, наверное молодняк, проявляли любопытство к чужакам.
Когда наша группа миновала небольшой водопад, впадающий в маленькое озерцо заросшими пушистыми папоротниками и колокольчиками, мы вошли в другую часть пещеры, не менее великолепную, что и начальная. И нас здесь уже встречали. С десяток мужчин, облаченных в звериные и кожаные одежды, так удачно вписывающиеся в дикую природу, что вызвали невольный трепет восхищения от излучаемой ими силы.
– Каторина, как прошло патрулирование?
Зычный голос раскатился по пещере, теряясь под потолком и зарываясь в листья травы. А по моему телу промаршировал ворох мурашек. Из-за стола заставленного различной снедью поднялся мужчина… Нет, медведь, в клепанной броне с одноручным молотом. Зачарованным, судя по зеленым всполохам. Лысый череп украшала непонятная мне татуировка, а рисунки, размазанные по лицу, напоминали спецназовские. Светлая борода в некоторых местах была украшена мелкими косичками и деревянными бусинками.
Спустившись с плоского каменного подмостка, на котором было организованно что-то вроде обеденной зоны, этот медведообразный человек, расставив ноги по ширине плеч, упер кулачищи в бедра.
Судя по всему, это и есть Лорон. Вожак оборотней.
– Вот, привела гостей, – вместо отчета проинформировала Каторина главаря.
– Вижу-вижу. – Холодно-серые глаза впились в Велла. – Чем обязан таким вниманием, лорд?..
– Даэквелл.
И в голосе моего даэдра столько величия и холода, что можно всю эту пещеру заморозить. А я задумалась над обращением. Лорд? В гостях у вампиров к нему обращались «господин». Или Лорону просто так привычно обращаться, и это ничего не значащая формальность?
– Лорд Даэквелл. А я Лорон Кровавый Коготь. Вожак, главарь, командир… Как угодно, зовите. А можно и просто по имени. – Вожак поманил нас за собой в уютный уголок поближе к костру: его бородато-лохматая свита так и осталась сидеть за столом, продолжая жевать, но при этом не спускать с нас внимательных взглядов.
Мы уселись на лавочки, при этом Велл демонстративно и бесцеремонно схапал меня за талию, усадив себе на колени. Я хотела было возмутиться – совсем распустился! – но наткнулась на насмешливый и понимающий взгляд Лорона и притихла. Побурчать насчет вольного поведения при посторонних на этого наглого аврорианца могу и потом. Наедине.
Каторина же застыла за правым плечом Лорона, флегматично разглядывая собственные ногти. Кажется, эту девушку вообще ничто не интересует. Такая отрешенная, но при этом высокомерная и явно знает себе цену.
– Так, что вас привело, лорд Даэквелл, в мою скромную обитель? Спрашивать, как вы отыскали мое логово, не стану.
– Верно, слухами Нирн полнится. Но дело к тебе, Лорон не у меня, а вот у этой милой леди.
От его последних слов чуть не подавилась собственной слюной, еле кашель сдержала. Не женщина? Милая леди? Это явно не мой Велл. Второй раз мой слух ласкает его нежное обращение ко мне.
Серые с металлическим блеском глаза уперлись в меня цепко и выжидательно. Как я не люблю такого пристального внимания. Сразу в голове все путать начинается. Взволнованно вздохнула. И тут почувствовала нежное прикосновение к спине: теплая ладонь Велла в успокоительном жесте медленно прошлась по позвоночнику туда-сюда несколько раз. Мандраж тут же улегся, свернувшись довольной кошкой, закрыл глаза, позволяя мне обрести покой.