Хорошо, что их разделяла эта тонкая хрустальная грань: женщина могла поклясться, что у ее собеседника совсем несвежее дыхание.
– Ошибаешься, Молаг. – Меридия чуть наклонилась вперед к зеркалу. – Боэтия, Азура, Ноктюрнал… они будут рады отомстить тебе за все, что ты творил.
– Попробуйте остановить меня! – взревел Бал, бешено вращая змеиными глазами, в желтизне которых вспыхнули алые нити ярости. – Моих детей много, и их последователей, желающих приблизиться к бессмертию, так что в скором времени станет еще больше! И ваши жалкие сторонники канут в небытие, станут кормом для подрастающего поклонения. Вы жалки по сравнению со мной! В вас верили многие из смертных, но также большинство из них отвернулось, ибо вы слишком горды, чтобы отвечать и внемлить каждому. Вас интересует только развлечения… Впрочем, как и меня.
Меридия закусила губу. Как бы ей не хотелось этого признавать, но Молаг был в чем-то прав. И это было вдвойне больней слышать правду из уст извечного врага.
– Угомони своих детей, Бал. И решим все мирным путем, – стала увещевать того женщина, в душе чуть не плюясь от своего сладкого тона. Если бы это не грозило большими последствиями Нирну, то она бы и не подумала затевать весь этот разговор. Сколько веков его дети ходят по земле? И ничего, смертные, как жили, так и живут. Только благодаря ей жители Нирна научились бороться со злом самостоятельно. Только вот почему-то защитники света от темных сил поклоняются Стендарру. Не ей. Это, по меньшей мере, несправедливо.
– И не подумаю, – задрав чуть голову к верху, чванливо (наверняка даже выпятив грудь) ответил принц, сверкая яркими глазищами.
– Нарываешься, Молаг, – чуть не прошипела даэдра в зеркало, но вовремя спохватилась и гордо выпрямилась. – Ты ведь знаешь, что тебе одному против меня и других не выстоять. Зачем ерепенишься? Разве тебе мало наших стычек?
– Давай, Меридия, заключим пари? – в карих глаза мелькнуло удивление, и светловолосая женщина уставилась на ненавистного ей принца. – Если ты и твои союзники – да-да Меридия, я позволяю тебе отыскать себе сторонников, что хотят моего свержения – найдете способ приструнить моих отпрысков, то я умою руки. Отойду в сторону и какое-то время не буду мешаться под ногами. Только сама понимаешь, всех своих детей я приструнить не смогу, им же нужно как-то выживать. – Принцесса могла поклясться, что в этот момент противный ящер пожал плечами. – Только сам лично не буду вмешиваться.
– А если выиграешь ты? – поинтересовалась богиня, прожигая неприязненным взглядом собеседника.
– То ты и вся твоя шайка правильных, – Молаг особенно жирно выделил это слово, – божков, допустим, на несколько сотен лет уйдете в сторонку и не станете мне чинить препятствий позволяя творить то, что я хочу. И никого из моих вампиров не тронете и пальцем.
– Ты совсем ума лишился?! – взвилась Меридия. – Несколько сот лет – это слишком много! Убавь срок!
Розовый язык нарочито медленно прошелся по корявым, покрытым желтым налетом и острым как бритва зубам, а янтарные глаза ящера на краткий миг прикрылись прозрачной мигательной перепонкой, отчего его взгляд приобрел мечтательно-задумчивое выражение.
– Нет-нет. Ничего менять не стану. – Хриплый, почти загробный голос прокатился по апартаментам богини. – Или соглашаешься, или тогда вообще не встревай.
– Я могу и не заключать с тобой сделок, – вздернув подбородок, упрямо проговорила даэдра.
– Как хочешь. Только заметь: так намного интересней. Хоть какая-то имеется мотивация. – Тихо, с шипящими нотками проговорил Бал. Он даже поковырял длинным, острым когтем в зубах, делая вид, что его жутко утомил разговор с глупой и ужасно занудной богиней.
Меридия же стояла, сжав кулаки, и гневно сверлила взглядом морду принца в отражении зеркала. Гад ползучий! Что он себе позволяет?! В принципе, она могла и так ему помешать, собрать сподвижников, но… драться просто так, не имея никаких побуждений, было и правда скучно. Да и своими подданными она не хотела слишком сильно жертвовать. Проще всего найти среди смертных носителя ее дара. Всегда так делалось. Так почему нужно изменять традициям? Ну, а если такого не найдется, то просто подарить частичку своей божественности первому попавшемуся.