– Но… – попытался возразить Элриндир, но я резко его перебила, сдерживая порыв притопнуть ногой.
– Я выбираю «Мороженый фрукт», – и, вздохнув, спокойней добавила: – Если там есть свободная комната.
– Одна и осталась, я до твоего прихода как раз хотел туда заселиться. – Оповестил босмер, дернув плечами.
Я застыла на месте, а затем, резко развернувшись, выскочила из дому на улицу под холодные лучи солнца.
– Куда?! – услышала я оклик за спиной, остановившись, обернулась к Элриндиру.
– Надо скорее комнату зарезервировать, пока кто другой не успел это сделать. – Объяснила я свой внезапный порыв эльфу и коту, который, помахивая хвостом, стоял рядом с Элриндиром. И тут я, вспомнив кое, о чем важном, подбежала к Элриндиру и, схватив за руку, потащила за собой. – Скорей, скорей, Эл!
– Боишься за своего кота, что могу убить его? – хмыкнул Элриндир, ведомый мною за руку вниз по склону.
Я хотела было уже ответить, но услышала знакомый, с мурлыкающими интонациями, немного певучий голос.
– Нинель, – остановившись, я подняла голову, щурясь от солнца и смотря на каджита, который, взобравшись на валун, сидя на корточках и склонив голову вбок, взирал на меня спокойным взглядом. – К'Сор вечером отбывает в Фолкрит.
– Во сколько? – решила уточнить я, а то мало ли, ведь вечер, по сути, длинный.
Полосатый друг поднял голову к небу, а затем вновь посмотрел на меня изумрудами глаз.
– Когда солнце коснется боком края земли.
– Я приду проводить, – улыбнувшись, кивнула и, вновь потянув за руку эльфа, стала спускаться вниз. – И спасибо за похлебку, КꞌСор! Она была просто объеденье! – поблагодарила кота я, напоследок махнув ему рукой. И когда, повернув, вышла на дорогу, решила проверить, там ли все еще каджит, но на валуне его уже не оказалось.
– Ты слишком добрая… и вежливая. – Спустя минуту заговорил босмер, уже идя самостоятельно рядом со мной. – Ты словно росла в семье благородных.
Я пожала плечами, пытаясь шагать широко и успеть забить в таверне себе комнату.
– Меня так воспитывали, да и по природе такая. Я не могу грубить тому, кто ко мне хорошо относится.
Да и тем, кто плохо относится, редко. Если буду реагировать грубо и резко, скачусь до их уровня.
До самой таверны мы с эльфом не произнесли больше ни слова.
Где-то на просторах Скайрима
Темные каменные коридоры освещались редкими факелами, воткнутыми в железные держатели на стенах, отбрасывая вокруг себя небольшие пятна желтого света, а трепыхающееся пламя из-за гулявших сквозняков в этой разрушенной башне колыхалось, напоминая тонкие и хрупкие крылья бабочек. За тусклым светом наступала кромешная тьма: темно-серая, практически непроглядная, пугающая своим зевом раскинутой пасти. И только эти круги света дарили обманчивое ощущение защищенности и надежности. По коридорам разносились звуки шагов. Если прислушаться, то можно понять, что шли двое: один шаг был тяжелый, размеренный, а другой – быстрый и легкий, звучащий намного тише, словно эхо первого. Каменные, местами дырявые, стены ловили этот топот, усиливали его, и отражая уносили вдаль, где он смешивался с прочими звуками, наполнявшими башню. Полы летнего плаща, шелестя, волочились по каменному полу, собирая за собой пыль, и иногда взметаясь чуть вверх или в бок, когда особо сильный ветер задувал в трещины и щели.
Дойдя до одной из дверей, мужчина, протянув руку, затянутую в перчатку, толкнул ее, и первое, что почуял его нос, как он вошел в комнату – запах теплой, свежей крови. Золотистые с красной окантовкой глаза вмиг устремились туда, откуда летел тончайший соблазнительный запах пищи, мгновенно кружа голову и заставляя неосознанно проводить языком по губам в предчувствии вкуса крови. Но он не был бы древним, если бы не умел контролировать свои вампирские инстинкты, оттачиваемые им век за веком.
– Дьюри, ты помнишь правила? – голос древнейшего был тих, спокоен и даже казался безучастным, но это не так. За кажущимся спокойствием скрывалось раздражение и недовольство.