– Возможно, сэр, но мне хотелось бы что-то не совсем обычное.
Шубункин кивнул и уточнил:
– Ты больше интересуешься непредсказуемыми чужаками?
– Абсолютно верно.
Шубункин почесал подбородок и добавил:
– Может быть, тебе воспользоваться шкалой Бодер?
– Шкалой Бодер?
– Да. Это комплексная система социального, эмоционального и интеллектуального значения. Там можно найти шесть разных видов сознания, а также честь, мужество, милосердие, свирепость, жестокость, высокомерие, умственные и физические реакции. Сотни вариантов. Я знаю, что Бодер изобрела субстанцию, имеющую отношение к чувству юмора. Это совершенно необходимый инструмент для приведения в единое целое различий и сходств рас.
Весли, обдумывая сказанное, глядел на лейтенанта, затем задумчиво произнес:
– Там нужно нечто большее, чем просто корпение над уймой примеров.
– Конечно. Первоначальный выбор определяет в какой-то мере то, что должно следовать за ним. А первое и второе, в свою очередь, помогут найти третье. Все существа совместимы с их собственной системой. Единственное, что отличает одну расу от другой, – это разница между их системами.
Весли понял, что изобретение новой расы, даже с использованием шкалы Бодер, будет трудной проблемой. Даже изучив досконально эту шкалу при помощи компьютера, ему видимо, придется обратиться за помощью к Джорди Ля Форжу, чтобы тот помог ему с программированием.
Компьютер, произнес:
– Личное послание для Весли Крашера. Ваша вахта на палубе капитанов начинается через десять минут.
– Принято. Спасибо, лейтенант. Вы мне здорово помогли.
– Я в этом уверен.
Покидая комнату подготовки, Весли опять удивился словам Шубункина: либо это его обычное высокомерие, либо он имел в виду что-то еще. Все-таки Шубункин был странным субъектом, особенно для первоконтактного специалиста.
Как только "Энтерпрайз" оторвался от базы, Пикар взглянул на человека, сидящего справа от него. Это был большой и тучный мужчина с бакенбардами гораздо большей, чем позволял устав, длины. Его пухлое лицо лоснилось от пота несмотря на то, что климат "Энтерпрайза" строго контролировался, а толстые пальцы беспрестанно терзали подлокотник кресла. Короткая накидка поверх униформы несколько скрадывала его полноту. Позади него, рядом с маневренным пультом и капитаном Ворфом, стоял командир Райкер.
Младший лейтенант Крашер вбежал в комнату капитанов ровно за минуту до начала его вахты и занял командирское кресло, которое только что покинул Уинстон Смит. Легко коснувшись пальцами контрольной панели, Весли сделал запись в вахтенном журнале.
Вкладывая в свои слова какое-то большее значение, Пикар произнес:
– Мы только что покинули базу, мистер Монт. Мистер Дейта, когда мы достигнем Тантамона-4?
– Через четырнадцать минут и двадцать две секунды, сэр.
– Дайте изображение на экран.
На головном обзорном экране закачалась панорама звездного неба и появилась планета, похожая на Землю. На этом расстоянии Тантамон-4, казалось, весь был покрыт серо-зеленым мхом, местами виднелись как бы клочки ваты. Пикара всегда удивляло, как много планет из космоса, этого родного дома для многих людей, выглядит подобным образом. А "Энтерпрайз", действительно, был его домом, однако, как и многие люди, он никогда не терял духовные связи с зелеными холмами Терры.
– Стандартная орбита, мистер Крашер.
– Есть, сэр.
Командир Монт улыбнулся, однако руки его застыли на месте. Пикар подумал, что Монт напоминает ему голодного человека перед обильно уставленным лакомствами столом.
– Довольно привлекательное место, – своим резким голосом сказал Монт.
– Почему привлекательное? – подумал Пикар. Казалось, Монту доставляло удовольствие говорить слова, открыто выражающие чувства. И он был тем, кому Звездный Флот доверил опросить Болдуэна после шести месяцев, проведенных им на Тантамоне-4. Монт, должно, быть, был профессионалом по этой части.
Двери турболифта открылись, и капитан Шубункин вошел в капитанский отсек.
– Мистер Ворф, известите, пожалуйста, профессора Болдуэна о нашем скором прибытии, – сказал Пикар.
– Да, сэр.
На экране Тантамон-4 медленно вращался вокруг своей оси. Ворф доложил:
– Профессор Болдуэн на связи.
– На экране, – добавил Райкер.
Теперь на головном экране появилась, вся в клубах пара, планета. Действительно, Болдуэн был не только прекрасным ученым, но и шоуменом: он стоял так, что не только Пикар, но и другие члены экипажа могли видеть чистое и прозрачное, как слеза, очертание его фигуры, лежащее на сырых чужих джунглях позади него. Рядом с ним стоял туземец. Вспомнив то, что он прочитал в предварительном репорте, Пикар понял, что это один из туземцев Тантамона.
Джунгли этой планеты легко было узнать по описанию – они были густые, в плотных испарениях, и совсем не похожи на земные джунгли, растущие главным образом вертикально. Густые заросли на этой планете, казалось, располагались горизонтально и были как будто вылепленными из шаров разных размеров, очертаний и цветов.
Туземец, стоящий рядом с Болдуэном, по всей вероятности, был типичным представителем этой расы: из-за кромки больших его глаз выглядывали маленькие клопиные глазки, а над ними блестел ярко-голубой череп. Он – если это имеет значение – был близок к тому, чтобы стать мужчиной. Вместо ушей у него были оловянные шары, а сверкающий голубой скелет предавал ему вид насекомого. Ко всему прочему вместо кистей у него были клешни со специальными выемками для захватывания. Наверное, он носил одежду, но точно Пикар ничего не мог сказать по этому поводу.
С того времени, как они не виделись, Болдуэн отрастил бороду. Его волосы были слегка взъерошены, и пот с них стекал по лбу, темнее пятнами под мышками и на груди. Он, как всегда, выглядел превосходно франтовато, точно так, как на омниологической голопленке в библиотеке "Энтерпрайза". Пикар почувствовал легкий укол зависти, который, впрочем, тут же и погасил: он никогда не задумывался над тем, как выглядит в глазах других людей.
– Прекрасно, – проговорил Монт. И Пикар знал, что это относится не к Болдуэну или туземцу, и даже не к джунглям, которые, действительно, были прекрасны, и каждый видевший их расставался со своим представлением о том, как они должны выглядеть; сказанное относилось к прозрачному серебристому слезовидному контуру, явление это было не только интересно с научной точки зрения, но и очень красиво само по себе. Несколько месяцев назад подобные чувства испытали и члены "Энтерпрайза", побывав в районе Триангулы.
– Рад видеть тебя, Эрик, – приветствовал его Пикар.
– Взаимно, старина.
– Тебе помочь упаковаться?
– Нет, спасибо, я путешествую налегке, – он улыбнулся.
– Да, помню, – сказал Пикар. – Приготовиться к погрузке.
– Хорошо, Жан-Люк, скоро увидимся, – он повернулся, и на экране еще раз показалась округлая, покрытая ковром растительности, поверхность Тантамона-4.
– Что ты об этом думаешь, Шубункин? – спросил Монт.
– Я думаю, что еще слишком мало думал.
– Ты прав. – С удивительной для его комплекции грацией Монт поднялся и двинулся к турболифту. – Пойдем вместе, Шубункин, мы встретим и поприветствуем профессора Болдуэна.
Оба вошли в турболифт, и двери за ними закрылись.
Консул Трой хотела что-то сказать, но Пикар поднял руку, заставив ее замолчать. Двери турболифта открылись вновь, и лейтенант Шубункин, войдя в комнату, спросил:
– Где транспортаторная комната?
– Номер три, палуба шесть, – стараясь не улыбнуться, сказал Пикар. Шубункин кивнул и исчез.
– Вы что-то хотели сказать, консул Трой?
– Командир Монт немного странен.
– И его напарник, Шубункин, тоже, – добавил Райкер.