Но если кавказская блатота решила взять барак под себя, так это его мало касается. Пусть Леший с ними разбирается, а для него главное, чтобы пиковые не выеживались, мужиков не обижали. Пусть хоть сам черт здесь правит балом, лишь бы только порядок был.
Демьян уже сворачивал с главного прохода в свою сторону, когда вор снизошел до него – показал на него рукой и небрежно щелкнул пальцами. Дескать, сюда иди. Но Демьян сделал вид, что ничего не заметил.
Но «бык» из воровской свиты не позволил ему далеко уйти, нагнал, хлопнул по плечу:
– Эй, мужик, тебя зовут!
Демьян остановился, неторопливо развернулся к нему, смерил меланхоличным взглядом. Не слабого десятка джигит, лоб в три наката, нос крупный, широкий, челюсть массивная, тяжелая, живого веса не меньше центнера. Уши приплюснуты, перегородка носа деформирована, шея накачанная – все это выдавало в нем борца. С таким лучше не связываться. Но Демьяну наплевать.
– Эй – это тебя так зовут. Чего тебе надо, Эй?
– Я не понял, мужик, ты чо, наехал?
– Гога, не быкуй! – одернул его жулик. – Давай сюда бугра!
«Бык» изобразил обиду, дескать, как жаль, что его остановили. На самом же деле такая отставка его только радовала. Потому что, вне всякого сомнения, он знал, с кем имеет дело.
– Тебя зовут! – кивком Гога показал на смотрящего.
– Я понял, – угрюмо сказал Демьян.
Но к блатным не пошел. Он не собака, чтобы вилять перед ними хвостом.
– Эй, ты куда? – возмущенно протянул «бык».
Но Демьян и ухом не повел. Он приблизился к своей шконке, сел, спиной прислонившись к стене. Гога уже вернулся к своим, а к Демьяну подсаживались его люди – Мишутка, Пояс, Диван Царевич. Свиты как таковой у него нет, штатных бойцов тоже, но есть люди, на которых он может положиться в тяжелую минуту. Да и все мужики готовы подписаться за него, если вдруг что. Потому он спокоен.
Зато кавказский вор нервничает. Жулика к нему прислал.
– Слышь, бугор, с тобой Арчил поговорить хочет.
Худой он, тощий, если не сказать изможденный. Глаза красные, лицо землистого цвета, губы синевой отливают. Похоже, вор конкретно сидел на игле.
– Пусть подходит, поговорим, – пожал плечами Демьян.
– Он не может.
– Почему?
– Потому что он вор.
– Да? А я не вор. О чем нам говорить?
– Надо поговорить.
– Поговорим. Сейчас я ситуацию пробью, узнаю, что почем, и предъявлю твоему Арчилу.
– Ты предъявишь? – удивленно и с возмущением протянул жулик.
Но Демьян ни ухом не повел, ни бровью. Он все сказал и разжевывать свои слова не собирался. Блатной это понял и ретировался. А спустя время к Демьяну подошел сам Арчил. Руки в брюки, разболтанная походка от колена, презрительный взгляд.
– Я не понял, мужик, кому ты здесь предъявы собрался клеить?
Демьян неторопливо поднялся, смерил его невозмутимым взглядом:
– Ты кто такой?
– Я теперь здесь вместо Лешего!
– И что?
– Как что? Я теперь здесь мазу держать буду!
– Флаг тебе в руки.
Арчил сдерживал ярость, но глаза метали молнии. Он смотрел на него, испепеляя взглядом, пытаясь таким образом доказать свое превосходство, но серьезное к себе отношение внушить так и не смог. Демьян тонко усмехался, глядя на него.
– Я теперь здесь решаю! – так ничего и не добившись взглядом, сквозь зубы процедил вор.
– Решай.
– Что я скажу, то и будешь делать!
– Ну, говори…
– Толпу соберешь, объявишь, что я теперь здесь за вора, понял?
– После отбоя.
– Нет, сейчас.
– Сейчас нельзя спать, рано еще. После отбоя засну. И толпу во сне соберу, и ты с ней во сне поговоришь…
– Борзеешь?
– Нет, это ты борзеешь… Я тебя знать не знаю, а ты баллоны на меня катишь.
– Я вор, а ты мужик, я говорю, а ты делаешь. Я сказал тебе: к ноге, значит, к ноге! А ты рогом уперся, потому что тупой!
Демьян не стал бить в полную силу. Ударил коротко, без размаха, но Арчил, падая, сбил с ног своего «быка», что стоял за ним. Второй боец бросился на Демьяна, но тяжеленный кулак опрокинул его на поверженного вора. Остальных кавказцев добили мужики. Набросились на них, смяли, а затем и вовсе вышвырнули за порог общежития.
Арчил волком выл, осознавая свою беспомощность. Кричал, насылал на голову Демьяна проклятия и угрозы, но тому хоть бы хны. Он бугор, за ним вся серая масть в зоне, надо будет, мужики из других отрядов подтянутся, чтобы смять оборзевшую блатоту. Он человек мирный, власть как таковая ему не нужна. Ему бы на свободу, а там хоть трава не расти… Но грузин Арчил не прочитал его русскую душу, за что и поплатился.