– Может, посидим в «Сакуре»? Тут недалеко есть отличное кафе!
Марина Викторовна засомневалась – а вдруг он не маньяк? Вдруг не сумасшедший? А классный парень со странным именем Гамлет, лелеющий детскую мечту о всемогущем старике, исполняющем любые желания?
Марина Викторовна немного притормозила.
– В принципе, я не против бокала вина! – перекричала она бьющий в лицо встречный ветер.
– Тогда за мной! – Он прибавил газу, уходя вперед.
Да, все это смахивало на пролог легкомысленного романчика, длина которого в лучшем случае – лето.
Марина Викторовна тоже прибавила скорость. Приключение начинало ей нравиться.
В «Сакуре» они нашли закуток, скрытый от чужих глаз. Впрочем, скрываться практически не от кого, здесь было немноголюдно.
Они пили молча, она – мартини, он – пиво. Почти не закусывали – зачем? Алкоголь являлся ступенькой к сближению, и еда, даже самая легкая, была тут ни при чем.
Он, как водится, пожирал Марину глазами. Она не утруждала себя кокетством. После третьего бокала мартини Марина Викторовна призналась, что ее настоящее имя – Офелия… Гамлет расхохотался, дерзко схватил ее за руку и не менее дерзко впился поцелуем. Разумеется, в губы, помада с которых давно осталась на тонком стекле бокалов.
– Пойдем потанцуем, – предложил он.
– Пойдем, – согласилась она, и они, обнявшись, полчаса протоптались в середине зала под тягучий изысканный блюз.
Приключение нравилось Марине все больше и больше. Ее очаровали эти волосы, губы, глаза, плечи, запах и имя.
В особенности имя.
Будет потом что вспомнить.
Не рассказать, а именно вспомнить, потому что она никогда никому не рассказывала о своих коротких романчиках с юношами призывного возраста.
– Где ты остановилась? – шепотом спросил он ее.
– В сарае, – засмеялась она. – В милом сарае, где, когда идет дождь, протекает крыша. Вас познакомить?
– Конечно. Сарай с дырявой крышей – это экзотика, ради которой я готов пожертвовать номером люкс в лучшей гостинице!
Как будто у тебя есть деньги на люкс, усмехнулась про себя Марина, но вслух этого не сказала. Она схватила Гамлета за руку и потащила к своей машине.
– Ты сможешь рулить? – протянула она ему ключи от машины.
– Смогу. Кружка пива для меня ерунда.
– Тогда садись за руль, а свою машину брось здесь, заберешь ее завтра.
Она привыкла командовать юнцами, и они всегда подчинялись ей, как солдаты генералу. Вот и этот радостно прыгнул за руль, завел движок и, виртуозно выехав со стоянки, погнал кабриолет вперед, к теткиному сараю.
Калитка скрипела, как проклятая, когда они, хохоча и отталкивая друг друга, неумело и пьяно открывали ее. Таз, проклятый жестяной таз загремел и перевернулся, потому что вспомнить о его существовании после пляжа, мартини и очень интимного танца оказалось немыслимо, а в сарае было темно, как в погребе, – маленькое окошко совсем не пропускало скудного света крымской ночи.
Марина Викторовна, шаря по стене, поискала выключатель.
– Не надо, – остановил ее Гамлет, проводя рукой по рыжему парику. – Зачем нам свет?
– Действительно, ни к чему, – засмеялась Марина, плюхаясь на продавленную кровать с жестким ковровым покрывалом.
Он не стал набрасываться на нее с мальчишеским рвением. Не стал сдирать с нее одежду и, играя бицепсами, валить на подушки, подтверждая статус крымского мачо.
Он сел напротив, включил мобильник и направил его голубой свет ей в лицо.
– А почему у тебя нет веснушек? – задал он вопрос, которого она ожидала меньше всего.
– Что?! Что ты имеешь в виду?
– У всех рыжих всегда есть веснушки, а у тебя нет!
– Я их вывела. Сейчас это не проблема.
– Неправда. Вывести веснушки – большая проблема. Даже если от них удается избавиться на лице, они остаются на плечах, на руках, на груди…
Марина Викторовна выхватила у него телефон и захлопнула крышку, чтобы голубой свет рентгеном не просвечивал ее тайны и недомолвки.
– Мы пришли сюда, чтобы разбираться в проблемах рыжих? – томно спросила она, обхватив его руками за шею.
– А еще у рыжих почти всегда зеленые глаза, – не унимался юнец, даже не думая набрасываться на нее в страстном порыве. – И они предпочитают носить зеленое и коричневое, а не розовое и серое! Ни одна рыжая не наденет розовый сарафан, розовые сережки и не накрасит губы розовой помадой. Это убьет ее кожу и цвет волос.
Марина Викторовна оттолкнула его от себя. Дикое раздражение охватило ее. Роман с юнцом не клеился, юнец все же оказался с приветом, а может, и вовсе гомосексуалистом? А может, в свои тридцать пять она не такой уж лакомый кусочек для юного Гамлета? Эта мысль усилила раздражение, хмель как рукой сняло.
– Уходи, – сказала Марина Викторовна. – Мне не нравится, когда беспардонно лезут на мою личную женскую территорию, особенно такие сопляки, как ты…
Он забрал у нее свой телефон и встал.
– Сними парик, – попросил Гамлет. – Сними! Я все равно сразу узнал тебя.
– Пошел вон! – закричала Марина Викторовна и швырнула в него подушку.
Он без труда увернулся от мягкого снаряда, и подушка упала на перевернутый таз.
– Я уйду, – тихо сказал Гамлет. – Уйду, но утром дам интервью всем газетам, что переспал с самой Мариной Кравец, которая инкогнито находится в нашем городе и которую… убили два года назад в тихом безлюдном местечке под названием бухта Дьявола!
– Что?! – Марина Викторовна почувствовала тошноту. – Ты сумасшедший?! – она с ногами забралась на кровать и выставила перед собой другую подушку – щит ненадежный, но все-таки…
Вот тебе – лето.
Вот тебе – Крым.
Вот тебе – роман со смуглым юношей.
– Сними парик, – повторил Гамлет. – Неужели ты думаешь, что рыжие волосы, темные очки и шляпа изменят тебя до неузнаваемости?! Ты – Марина Кравец! Тебя убили два года назад! Я сам на катере вывозил из бухты твое изуродованное тело!
Он бросился к ней и сорвал рыжий парик.
Марина Викторовна завизжала. Она визжала не столько от страха перед юнцом, сколько от осознания, что под париком у нее безобразная сеточка, прижимающая ее собственные длинные пепельные волосы к голове.
– Что и требовалось доказать, – пробормотал юнец, напяливая парик на свою голову. – Что и требовалось доказать…
Марина Викторовна, прикрывая руками сеточку, сползла с кровати и потянулась к сумочке, где лежал мобильный. Может, она успеет вызвать милицию?.. Может…
Гамлет поймал ее руку, когда та почти дотянулась до сумки.
В дверь постучали, и раздался голос хозяйки:
– Что-то случилось? Я слышала крики…
– Помогите, – пропавшим голосом прошептала Марина. – Помогите, пожалуйста…
– Тебе нужно было нарисовать веснушки, – усмехнулся Гамлет. – Везде, по всему телу – жирные, красные веснушки. Тогда, может быть, я не узнал бы тебя. – Он подбежал к окну и открыл его с поразительной легкостью, словно бывал здесь сто раз и сто раз справлялся с неповоротливым шпингалетом. Не снимая парик, Гамлет выскочил во двор, в два шага преодолел расстояние до калитки и легким обезьяньим прыжком перескочил через нее. Взревел мотор арендованной Мариной Викторовной машины, колеса которой отчетливо забуксовали на старте.
Ключ конвульсивно забился в замке и наконец повернулся. В комнату вошла хозяйка, немедленно влетев в таз и наделав невообразимый грохот.
– Он угнал машину! – закричала Марина Викторовна, бросившись к окну. – Он…
Вспыхнула лампа под потолком, безжалостно осветив плохо беленные стены, влажное пятно на потолке и перевернутый таз.