Возле Пигийских ворот было необычно много солдат, сотни три, не меньше. Они что-то горячо обсуждали. Через ворота в город толпой валили люди, повозки и арбы, нагруженные с верхом, навьюченные лошади, ослы, мулы. Много было вооруженных мужчин, которых никто не останавливал. У меня появилась мысль, а не присутствую ли при следующем государственном перевороте? Может, вместо «телефон, телеграф, железнодорожные станции» здесь первым делом захватывают городские ворота?
— Что случилось? — спросил я зеваку — пожилого мужчину с длинным носом, на конце которого была синевато-красная бульба, немного раздвоенная, из-за чего напоминала сливу.
— Сарацинская армия переправилась через Геллеспонт, идет к нам, — спокойно ответил он.
Это спокойствие показалось мне странным. На мусульманина этот тип не был похож и, в отличие от меня, не должен знать, что Константинополь захватят только крестоносцы и турки. Хотя наверняка в городе есть какой-нибудь провидец, который уже рассказал всем, что их ждет в ближайшие дни или месяцы.
— Когда я был маленьким, они пять лет подряд осаждали нас, пока император Константин не сжег их флот в Кизике, — продолжил мужчина. — Приходили в начале лета и торчали под нашими стенами до холодов, — и закончил насмешливо: — На этот раз что-то припозднились!
Да, в середине августа, когда собран и свезен в город урожай, поздновато начинать осаду. Может быть, надеются по-быстрому взять штурмом?
В любом случае сидеть в осаде у меня не было желания. Черт его знает, сколько она продлится?! Цены на продукты будут расти каждый день, а кормить бесплатно меня не станут, даже если запишусь в ополчение, разве что повезет очень. Да и какой мне смысл геройствовать непонятно зачем?! Константинопольцы уж точно не оценят. Как и жители любой столицы, они уверены, что все понаехавшие обязаны им служить бескорыстно.
Я поспешил выйти из города, пока не закрыли ворота. В тоннеле пришлось прижиматься к стене, чтобы стадо баранов и коз, заполнившее его от края до края, не сбило с ног и не затоптало.
Посреди постоялого двора стояла арба, в которую братия быстро сносила мешки и узлы.
— Поторопитесь! — покрикивал на них Фока. — Обоз из монастыря уже выезжает!
Этого обоза я не видел. Наверное, монах опережал события.
— Так понимаю, проживание мое здесь закончилось, за следующую ночь платить не надо? — поинтересовался я.
— Если не боишься попасть в плен к сарацинам, ночуй! — насмешливо разрешил Фока.
— Нет уж, поищу место поспокойнее! — в тон ему ответил я и приказал Бамберу, с любопытством наблюдавшему, как пакуются монахи: — Что стоишь, раззява?! Собирай наши вещи!
Планы по обустройству в Константинополе откладывались на неопределенное время. Поедем в Адрианополь — город достаточно большой и расположенный далеко от столицы. Оттуда будет удобнее наблюдать за ее осадой.
14
Я бывал в Адрианополе в разные эпохи, кроме той, из которой начал путешествие по времени — двадцать первого века. В то время город был турецким и назывался Эдирне. Пару раз я порывался съездить туда, чтобы посмотреть на мечеть Селимие, возведенную в шестнадцатом веке и ставшую объектом всемирного наследия. Стамбульский агент советовал мне отведать там телячью печень, приготовленную по местному рецепту. Мясо животных, выращенных в окрестностях этого города, считается лучшим, по мнению турок, во всем мире. Я ограничился печенью по-эдирнески, которую съел в стамбульском ресторане. Ее режут тонкими длинными ломтиками, обваливают в пшеничной муке и жарят две минуты в кипящем подсолнечном масле, используемом один раз, на тончайшей сковородке. К печени подали маринованные, кисловатые, острые перцы и свежие помидоры. Вкус, кончено, интересный, я бы даже сказал, хрустящий, поэтому слопал три порции грамм по сто пятьдесят каждая.
Мне показалось, что Адрианополь не изменился с тех пор, как я был здесь в предыдущей эпохе, хотя по более светлым камням в верхних рядах стен можно догадаться, что их недавно наращивали. Я остановился на постоялом дворе возле Константинопольских ворот, чтобы первым узнавать новости из столицы. Заправляла им пожилая грузная вдова по имени Аглая (Сияющая, одна из трех древнегреческих граций), одетая во все черное, из-за чего сперва принял ее за монашку. Как ни странно, это польстило женщине. Видимо, собирается в монастырь после того, как подрастет внук, родители которого, как я понял, умерли от чумы, и возьмет в свои руки постоялый двор. Пока что мальчуган скачет по двору на хворостине, сражаясь с сарацинами, роль которых исполняют куры. Я соврал вдове, что собирался устроиться катафрактом на службу к императору, но из-за арабов так и не сумел попасть в Константинополь, решил подождать здесь. Почти такая же комната, как у пигийских монахов, стоила ровно в два раза дешевле, и готовила вдова немного лучше, чем монастырский повар. Поскольку движение между столицей и Адрианополем сошло на нет, через неделю постоялый двор опустел, и Аглая обслуживала только нас с Бамбером, который, несмотря на разницу лет в пять, стал другом ее внука.