Букинист
Не доводилось гулять по Саранской, прямо через сердце Города? Где-нибудь от Старого Детского театра, мимо сквера Поэта и Синагоги до Тройки?
Идти всего ничего - квартала три, да и по правую руку уже активно наводят порядок – сносят всё подряд и чистят место для очередных пустых новостроек – но исконные, трущобного вида, одноэтажные особнячки ещё врастают в землю по левую, словно и не было последних лет ста, а потом возле Сквера уже и более бодрые двухэтажные скрипят фасадами, нервно прижимая к груди вывески коммерческих фирм и магазинчиков, окопавшихся на первых этажах.
Гоша сидел на каменном основании, прислонившись к изжёванной временем колонне и меланхолично глядел на жужжащие пчелиные ряды Рынка-Тройки через дорогу. Меланхолию усугубляли вялотекущее похмелье и полная финансовая несостоятельность.
«К Леське что ли заглянуть? Может быть, даст ещё раз, хотя бы на опохмел», - лениво думал Гоша, когда панораму улицы ему заслонила высокая фигура, и низкий гудящий бас произнёс:
- Excusez-moi, monsieur, ; bouquiniste, s'il vous plait? (Простите, сударь, вы не подскажете где мне найти лавку букиниста? Фр.).
- Ась? – Гоша от удивления сделал попытку приподняться, но взмокшая спина словно прилипла к стёртому камню.
- Oh, bien sur (Ну, конечно. Фр.), - очень бледный малый, как-то странно, словно старик, скособочив шею, оглядел особнячок, под фасадом которого залип Гоша, а потом уставился своими раскосыми глазами, левым – ярко-голубым, а правым – зелёно-жёлтым, будто желал разглядеть весь анамнез Гошиных внутренних органов.
«Нарк, чо ль», - Гоша наконец привстал, когда бас вывел на чисто русском, да ещё с характерным городским выговором, растягивая гласные:
- Дя-адь, подскажи, где букинист сидит?
Почему-то Гоше стало очень страшно, просто до жути, даже силы появились и желание немедленно встать и убежать прочь от этого парня, но тот встал вплотную, нависая сверху и, недовольно хмурясь, спросил снова:
- Дя-адь, глухой, ч`о ли?
- Это… кто те нужен?
- Бу-ки-нист, книгами торгует, - по слогам повторил парень, при этом весь городской выговор из его речи пропал, Гошу затошнило.
- А-а, книжник. Мишка, чо ль? Так он это… вон - лестница без вывески, на второй этаж. За скорняками как раз его контора.
- Спасибо, - сквозь зубы процедил парень.
Тошнота сразу отпустила, Гоша приложил руку к взмокшему лбу и посмотрел вслед парню, идущему немного пошатываясь и чуть подволакивая левую ногу.
- Тьфу на тебя, наркота, - Гоша сплюнул под ноги, неодобрительно смотря на вполне приличную одежду незнакомца – тёмно-бордовую майку без рукавов, коричневые штаны вроде вельветовых и ниже – на босые пятки.
- Обуться забыл, как спешил, конечно, захромаешь тут. Наркота и есть. Напугал-то как, чёрт.
Парень остановился, словно услышал, обернулся на Гошу, погрозил ему пальцем и зашёл в подъезд.
***
«Эдуард. 12.00.
Миша, только из уважения к тебе, поэтому пятьдесят тысяч, и она твоя. Торговаться больше не буду, покупатели есть».
- Вот же, сука барыжная, - Михаил глубоко вздохнул, отодвинул ноутбук и потянулся за телефоном. Стопка книг, лежавшая на самом краю стола, подвернулась под руку очень некстати; накренившись она ухнулась-таки на пол.
- Да что же за… - при фигуре букиниста Михаила и его чрезмерной полноте, даже встать из-за стола было задачкой той ещё, а нагибаться и лезть под стол - настоящим испытанием на выносливость.
- Я помогу, - пробасил кто-то сбоку.
Миша, скрючившись и пытаясь поднять убежавшую Сэй-Сёнагон, покосился и увидел узкие босые ступни и коричневые брюки. Охнув, с невероятным для тучного тела рывком букинист разогнулся и поднял голову – подкравшийся неслышно был выше его на целую голову.
Из прищуренных щелей на него глянули два острых прожектора разных цветов, а белая рука толкнула Михаила в жалобно заскрипевшее кресло.
- Мать Пресвятая Бого… – ледяная, словно каменная, ладонь накрыла рот букиниста, а бледное слегка перекошенное лицо приблизилось вплотную.
- Здравствуй, Микаэль. Давай так – без глупостей и резких движений. Я тебя отпущу, и мы просто мило побеседуем, как старые добрые друзья, hein? (Да? Фр.) . Моргни, если согласен и будешь паинькой.
Михаил жалобно замычал, пытаясь что-то нашарить пухлой рукой на столе, но вторая ледяная ладонь легла поверх неё, нажав так, что из глаз букиниста брызнули искры.
- Я же попросил – без глупостей. Что это у нас тут? Ай, Михи, целый potent! (crux potent – крест, составленный из четырёх тау-крестов). Да ещё подлинный! Вниз его. А ты иди сюда.