Михаила легко, как пушинку приподняли, вытащили из-за стола и усадили на стул, выехавший из угла.
- Ты вот тут, а я здесь, - визитёр уселся на стол, закинув одну ногу на другую, - теперь поговорим, mon ami. Ах, да.
Дверь захлопнулась, и Михаил ясно услышал щелчок закрывшегося замка. В комнате заметно похолодало, но колотить букиниста начало от страха, он заставил себя скривить лицо в подобии улыбки и тихо пробормотал:
- Здравствуй, Асмо…
- Тссс. – палец с острым ногтем метнулся к бледным губам, - давай без титулов здесь. Очень хрупкий континуум местами, мало ли кто услышит и нарушит наше уединение. Можешь называть меня по старинке – Аш. В своё время, при дворе Соломона, тебе это доставляло чрезвычайное удовольствие.
Михаил сглотнул. Аш оскалился, показав полный набор заострённых белоснежных зубов, а его глаза на мгновение стали одинаковыми – кровавыми с плавающими золотыми искрами.
- Здравствуй… Аш.
Пришелец зажмурился, кивнул и опёрся одной рукой на стол.
- Ну, вот, все формальности соблюдены, поэтому не будем терять время даром. Ты, верно, догадался, с какой целью я решил навестить старого друга?
- Нет, - Михаил попытался снова улыбнуться, но нижняя челюсть предательски дёрнулась, и зубы клацнули.
Уголки бледных губ опустились, и Аш грустно покачал головой.
- Микаэль, Микаэль, мой старый друг. Спустя столько времени ты так и не научился врать. Хотя это неважно, я, ты помнишь, сам лгать не могу, но вижу насквозь любую ложь. Сам знаешь, кто её собственно и придумал. Итак, sanspreludes (без прелюдий, фр.), где она?
Букинист замотал головой, не сводя взгляда с Аша.
- Я клянусь тебе всем самым святым, что у меня есть, что не понимаю…
- Нет у тебя ничего святого, Михи, нету, уж мне-то ты можешь поверить. Твои святыни вот, - Аш обвёл рукой комнату, все стены которой были скрыты стеллажами, - твоя страсть – собирать книги. Причём самые ценные и редкие. Думаю, что если покопаться у тебя здесь и Берлинский кодекс можно найти, и Символ Врат, и ещё кое-что не из данной временно-пространственной оси, на твои изыски всегда смотрели сквозь пальцы, но сейчас ты взял то, что тебе и принадлежать-то не может. Где Ключ Соломона, Микаэль? Где Великая, разорви её Буэр, Каббала?
В комнате потемнело. Где-то далеко ударил колокол, потом ещё раз. Михаил зажмурился, покачивая головой, а потом набрался духу и пробормотал, не открывая глаз:
- У меня её нет.
Стало очень тихо, шум улицы, проникавший через большое окно смолк, а ещё появился странный запах, пока ещё едва уловимый, но чрезвычайно знакомый. Запах зверинца, сквозь который угадывался ещё и жжёный серный дым.
Букинист наконец разлепил веки.
Аш стоял рядом, широко открыв глаза, сжимая и разжимая кулаки. Над его головой две струйки дыма, поднимающиеся от волос свивались в затейливые витые подобия рогов, а глаза горели двумя колодцами полными крови.
- Знаешь, Микаэль, откуда меня вытащили, чтобы я смог лицезреть твою мерзкую харю? Из будуара госпожи Жабер, в Гвианкуре. И знаешь, что я скажу? У меня было время припомнить условия твоего договора. Бессмертие бессмертием, но вариант Орфея и Данте ещё никто не отменял. Хочешь устрою тебе экскурсию по своей резиденции? Там многие будут рады тебя видеть.
- Не надо… у меня её правда нет, - забормотал, сбиваясь, букинист, - каюсь, я не смог удержаться – проклятый Фламель уступил наконец, кто бы удержался? Но я даже открыть не успел! Клянусь! У меня её забрали, у меня её забрали, и я не смог отказать!
Запахло горелым мясом, рука Аша, обхватившая запястье букиниста начала краснеть.
- Не надо, я прошу! А-а, я всё скажу! Она ещё здесь, в Городе! Я продал её! Я продал её!
Аш отбросил букиниста, как пушинку, в угол, опрокинув стул. Запах серы стал удушающим.
- Ты. Продал. Кодекс Бабочки… Книгу Великой Каббалы, с ключом и истинным Призывом Люцифера?
Аш опустился на пол, прижав ладони к вискам.
- Я сейчас руками разорву тебя… как тряпку… и растащу куски по всем углам этого проклятого мира.
- Подожди! – букинист походил на перевернутого на спину жука, нелепо шевелящего лапками, - это была женщина, и она сказала, что согласна принять на себя риск визита одного из вас. Я её честно предупредил… Аш, ты же знаешь меня, я не безумец – я просто хотел заглянуть внутрь, но не хранить её – такие вещи едины во всём Времени разом, появления тебя ли, другого ли было лишь вопросом времени.
- Кому ты её продал?
- Она назвалась… Росси… и сказала, что не будет её читать.
Тяжёлый вздох пронёсся по комнате ветром, дверь распахнулась.
Михаил тяжело повернулся на бок и огляделся. В комнате кроме него никого не было.
***
Она сидела, не зажигая свет, глядя на солнечные отблески, пробивавшиеся между тяжёлыми шторами. На столе перед ней лежала книга в кожаном зелёном переплёте без единой надписи, и её рука чувствовала странную тёплую влажность кожи, словно книга потела. И просила, чтобы её открыли. Ей нравилось просто смотреть на разводы малахита и ждать. Ждать достаточно, но даже не вздрогнуть, когда прямо над её ухом низкий гудящий бас, окативший дыханием, пахнущим металлом, произнёс:
- Зачем ты это сделала?
Анна улыбнулась и промолчала. Аш прижался горячими губами к сморщенной шее, оцарапав кожу жёсткими волосами над губой.
- Ты совсем не изменилась.
- Лжец, - иссохшая рука старухи утонула в колючих жёстких волосах, пахнущих зверинцем, - хотя, чего ещё можно ожидать от тебя?
- А я когда-то думал,
Что седые